Книга Тени Архонта, страница 94 – Анастасия Машевская

Особенно — потери. Ведь он — Данан чувствовала, что была готова ради этого лечь костьми — рано или поздно станет королем Даэрдина. Должен им стать, хотя бы ради памяти Редгара Тысячи Битв.

Когда в тот день поставили шатры на ночлег, беседа упорно не клеилась, хотя Борво — неожиданно, именно он, — взялся руководить процессом поиска информации в сведениях, переданных Клейвом. Во многом, наверное, потому, что за дело еще с самого первого дня всерьез взялась Эдорта, и, в отличие от Диармайда, Борво знал, чего хочет. Он мог ничего не знать о магии и бояться её, он мог быть новичком в деле затяжных странствий, но в простых вещах жизни — поймать дичь и сделать еду, наточить клинки и защитить дом, выбрать женщину и добиться её, предложив по-честному все, что есть вместе с правдивыми обещаниями — это он мог. И, играя сейчас на поле, которое неплохо знал, Борво будто бы снова вошел в форму. Приглядываясь к нему, Хольфстенн убеждался в давнишних соображениях насчет этого выходца из большой семьи: он не слишком-то предприимчив, и не очень хорошо ориентируется в неясных ситуациях, но в нем достаточно упорства. А после того случая в сторожке с упырями, когда Борво впервые разрубил вурдалака, в нем появилась и стойкость.

— Спасибо, что идешь с нами, — раздался над гномом женский голос, заставляя Хольфстенна вздрогнуть. Он оглянулся — Данан уже присаживалась рядом.

— Порой мне кажется, — продолжала чародейка, — только твое присутствие и не дает сойти с ума.

Хольфстенн окинул женщину взглядом с головы до скрещенных ног и с ответом не торопился. Затем легко усмехнулся и сказал:

— Ты знаешь, Данан, мужчинам больше нравится, когда женщины говорят им точно обратное, что их присутствие сводит с ума. — Его тон был до того показательно менторским, будто он был владельцем отличного борделя и читал наставления работницам. Встретившись с гномом взглядом, Данан покатилась со смеху.

Стенн наблюдал за её весельем с удовольствием — с каким всегда смотрят, как радуется близкий человек. Она не подарок, и не то, чтобы лидер, но без её упертости Дей и Борво уже бы давно опустили руки, может, даже — перемазанные соплями. И когда Данан, утирая несуществующие слезы смеха, успокоилась, Хольфстенн, почувствовав прилив необъяснимого участия, спросил:

— Дан, слушай, все нормально?

Женщина легко вскинула брови, и Стенн пояснил, чуть качнув головой в сторону, где наособицу сидел Жал:

— Уверена в том, что делаешь?

Данан, проследив взгляд гнома, с усмешкой пустила взгляд:

— Вообще нет. Но знаешь, я была уверена, что должна быть с Редом, это казалось мне таким очевидным! И к чему привело?

Выражение лица Хольфстенна сменилось до необъяснимого — так смотрят на своего ребенка, когда он впервые расстраивается до слез от того, что на самом-то деле является пустяком.

— Да-а-ан, — протянул Стенн почти ласково. — Но ведь ты не знаешь, как сложилось бы, если бы старина командор все еще был с нами?

Данан качнула головой: «Ничего не говори».

— Не знаю, но догадываюсь, что ты был прав, Хольфстенн. Ред был щитом, и я искала все самые надежные способы укрыться за ним, чтобы прямо наверняка.

Гном хмыкнул:

— Скажу тебе, как бывший завсегдатай парочки гномских таверн, в которых я несколько недель упивался до поросячьего визга: влюбленность — как алкоголь. Попробовав немного, ты расслабляешься, грусть и тревоги куда-то деваются сами собой. Ты ловишь это чувство и хочешь его продлить, выпивая следующую пинту эля. После второй мир уже почти неплох, и тебе начинает казаться, что хмель — это такое вкусное спасение от бед, страхов и еще какой погани. Ты пьешь дальше, потом еще и еще, и под конец прямо жадничаешь, пока все назад наружу не полезет.

Данан не удержалась:

— То-то ты все время с этой фляжкой не расстаешься.

Хольфстенн самодовольно хмыкнул, оценив выпад:

— Ну так я мазохист. И дурак к тому же. — И тут же взял прежний курс. — Потом, Данан, приходит утро, у тебя болит, горит и дерет абсолютно все. Даже шепот кажется ничем не меньшим, чем твой Поющая погибель, понимаешь? И ты точно знаешь, где лекарство. Принимаешь его снова, снова думаешь, что оно вполне ничего на вкус, и на следующий день опять страдаешь, до новой дозы. Так вот, порой в утро нового дня мы никак не можем перестать хвататься за то, что казалось нам спасением вчера вечером. Нам не хватает силы воли швырнуть пинту эля в стену и перетерпеть боль, и тогда мы сгниваем.

— И в такие моменты, если очень повезет, жизнь помогает сделать шаг, на который у нас не хватает смелости? — вставила Данан. — К этому ведешь?

Гном качнул зажаты кулаком: «Отлично».

— Это отрезвление, Данан. Оно всегда наступает медленно, спустя много времени после того, как последняя кружка хмеля все-таки была отброшена, и оно всегда болезненно до воя и слез. Но когда в башке проясняется, ты понимаешь, что на самом деле пойло вообще никогда не было вкусным. И ни разу, никого, ни от чего ни хрена не спасло.

За этим маленьким откровением Данан слышала огромную историю гнома, которого не знала. Но расспрашивать Хольфстенна чародейка не взялась: он заговорил об этом, толкуя о ней. Хотел бы рассказать о себе — рассказал бы. Возможно, время для его истории еще придет, и, если будет возможность, Данан обязательно послушает.

— Я не думала об этом так полно, если честно. Но, оглядываясь, стала чаще ловить себя на мысли, что, если бы я была Редгару в тот или иной момент прямо до зарезу неудобной и не ко времени, без перспектив именно для ордена, он бы не возился со мной.

— Поэтому ты выбрала его? — с насмешкой спросил Стенн, чуть качнув головой в сторону эльфа. — Он не возился с тобой совсем?

Данан разулыбалась широко и от того спрятала лицо за распущенными волосами.

— Я просто поняла, что, если надо расслабиться и забыться, то проще всего с ним. Я знала, что его не придется уговаривать, не придется трястись, как бы он не оттолкнул меня или не заявил на утро, что все это было ошибкой, и он больше никогда себе — и мне, заодно — такого не позволит. У него вообще нет совести, и мне не нужно нести за неё ответственность, за его душевное спокойствие и… — Данан осеклась, не желая говорить о Редгаре плохо, но все-таки нахрабрилась, — и самодовольство от собственной мнимой порядочности. Если подумать, я просто использую то, что есть, не усложняя себе жизнь.

Хольфстенн тихонечко присвистнул под нос. С одной стороны, такие откровения говорят, что Данан точно бы никогда не выбрала Дея. Надо же, даже тут Ред подгадил своему выкормышу! — усмехнулся гном мысленно. С другой, подобные откровения действительно говорят об отрезвлении. А с третьей…

Хольфстенн хлопнул Данан по спине на уровне плеча — негромко, чтобы не привлекать внимания остальных:

— Добро пожаловать в мужицкие будни наемника.

Данан хмыкнула:

— Мне до вас далеко.