Онлайн книга «Веер княгини Юсуповой»
|
Надежда и сама решила еще раз съездить в больницу: авось Виктор за ночь что-нибудь вспомнил. Она поднялась на третий этаж и направилась по знакомому коридору. Сегодня здесь царило какое-то странное, нервозное возбуждение. Медсестры вполголоса о чем-то переговаривались, а при приближении Надежды замолкали. Она остановилась перед палатой с номером 20 Б, деликатно постучала и толкнула дверь. Низенькая полная нянечка перестилала постель, больше никого в палате не было. – А вы куда? – неприветливо осведомилась нянечка, увидев в дверях Надежду. – Я пришла больного навестить, – ответила Надежда удивленно. – Какого это больного? – переспросила нянечка, поджав губы, и почему-то отвела глаза. – Ну, того, который здесь лежал… – проговорила Надежда неуверенно. – То есть должен был лежать. Виктор Сизов… – Который здесь лежал? – нянечка попятилась и быстро взглянула на Надежду. – А вы кем ему будете? – Но тут до нее дошли последние слова Надежды, и она облегченно выдохнула: – Ах, вы к Сизову! Так он же не здесь, он же в двенадцатой! Вы в двенадцатую идите, там он! – В двенадцатую? – переспросила Надежда. – Но его вроде сюда собирались перевести… – Мало ли что собирались! – в голосе нянечки звучало явное облегчение, от которого она стала более разговорчивой. – Эта палата платная, повышенной комфортности, и Роман Роланович лично распорядился, чтобы до оплаты сюда никого не переводить, вот его и не перевели, потому как оплата своевременно не поступила… так что ваш Сизов в двенадцатой, где и раньше был! Можете к нему зайти, там он, на месте! – В двенадцатой… – протянула Надежда, выходя в коридор. Возле дверей палаты стояли двое больных – один в красном спортивном костюме, другой в синем. Тот, что в синем, качая головой, негромко произнес: – Вот ведь жизнь наша! Вчера только с ним разговаривал, а сегодня уже – того! – Ну, Степаныч, – рассудительно ответил ему второй, – жизнь, она такая… только что был человек – и нету! Закон природы… – Это понятно, Петрович, только я о другом. В каком отделении он лежал? – Известно, в каком. В том же, что и мы с тобой. В неврологическом. – То-то и оно, что в неврологическом! А умер он от чего? – Сестричка говорила, что от сердца. – То-то и оно, что от сердца! Так вот, Петрович, я считаю, что это непорядок. В каком отделении человек лежит – от того ему и помирать положено! – Ну, это уж как кому повезет… – И еще, Петрович, какая у меня мысль. Он ведь, человек этот, в какой палате лежал? – Известно, в какой – вот в этой самой… – Именно! А это какая палата? – Известно, какая… платная, одноместная, с отдельными удобствами. Повышенной комфортности называется. – Именно! Значит, богатый был человек. Ну, или, по крайней мере, не совсем бедный. А умер как… Тут в коридоре появилась строгая медсестра и окликнула разговорчивых больных: – Филатов, Мамонов, вы что здесь прохлаждаетесь? На процедуры быстро! Шура давно дожидается! Вечно вас по всему отделению искать приходится! Больные смущенно переглянулись и затрусили в дальний конец коридора. В двенадцатой палате было шумно. Возле окна двое больных раннего пенсионного возраста играли в шашки, комментируя каждый ход и обмениваясь цветистыми репликами, явно непригодными для женских ушей. Еще один пациент разговаривал по телефону, причем так громко, что было непонятно, зачем ему телефон, – казалось, он мог напрямую докричаться до своего собеседника. Еще один – толстый лысый дядька, похожий на артиста Леонова, – увлеченно слушал допотопный радиоприемник, поставив его себе на живот. Шла трансляция какого-то матча, и больной бурно реагировал на каждый гол или удачный пас. Виктор полулежал на своей кровати, тоскливо глядя в потолок. Заметив приближающуюся Надежду, он прибавил во взор страдания и простонал: – Надя! Надюша! Ты пришла! – Как видишь, – строго ответила Надежда. Она не хотела баловать Виктора слишком мягким отношением. – Ох, Надя, это такой кошмар! – забормотал он, понизив голос. – Такой ужас! – Да в чем дело-то? – В чем? Да вон тот тип, Спиридонов… – он показал глазами на мужчину с приемником, – до полуночи слушает свое радио и все время что-то бормочет, как будто спорит с ведущим… А Кувалдин – один из тех двоих, что в шашки играют, – храпит! Да так храпит, что глаз не сомкнуть… – Сам храпишь! – отозвался игрок, отличавшийся, судя по всему, отменным слухом. – Ты видишь, какие тут условия? – простонал Виктор. – Я так долго не вынесу! Я три ночи не спал… я устал… – Мне бы заснуть, отдохнуть… – подхватила Надежда. – Да, конечно, – Виктор взглянул на нее подозрительно, почувствовав в ее словах какой-то подвох. – Но только я лег – звонок! – Кто говорит? – Носорог! – Что ты несешь? – обиделся Виктор. – Какой еще носорог? – Да не кипятись! – усмехнулась Надежда. – Это цитата… детское стихотворение… – Мне не до стихов! – проворчал Виктор. – Я действительно очень устал… – Придется потерпеть! – сухо проговорила Надежда. – Представь, в каких условиях сейчас твоя жена… вот кому действительно не позавидуешь! А ты скоро выздоровеешь и выйдешь отсюда. – Да, конечно, Гале не позавидуешь. Но все же здесь так тяжело, так тяжело… нельзя ли что-то придумать? – и он с артистичной мольбой взглянул на Надежду. – Это ты о чем? – Ну, помню, я как-то лежал в отдельной палате… там было гораздо удобнее, по крайней мере, тише… – Помнишь? – ухватилась Надежда за ключевое слово. – Значит, ты начинаешь что-то вспоминать? – Ну, не то чтобы четко, но какие-то отдельные картины начинают всплывать… – Очень хорошо! Лежи, вспоминай… это очень важно! Постепенно из этих отдельных картин сложится целое. Самое главное – постарайся вспомнить то, что случилось в тот роковой вечер в ресторане. Так мы сможем помочь Гале. – Я пытаюсь… – вздохнул Виктор. – Но если бы была отдельная палата, процесс пошел бы лучше… – Обойдешься! – И кормят здесь ужасно. Вчера на ужин подали селедку и кефир – ты можешь себе представить? – Ну, в больницах кормежка всегда не очень, но я тебе готовить не буду – у меня свой муж есть и дела. Твою, между прочим, жену пытаюсь вытащить. – Да, я понимаю… – Вот яблок тебе принесла, мытые… – она положила пакет на прикроватную тумбочку. – Ешь, витамины тебе нужны. Это хорошие яблоки, сорт «зимний банан». Ешь и вспоминай… Я в тебя верю! И мыло еще вот, и щетку зубную новую принесла, а то ведь завшивеешь тут, без мыла-то… |