Книга Секретарь на метле, страница 9 – Диана Рымарь

— Священная ведьма-матерь! — простонала Бажена, возвращаясь обратно в квартиру.

Ведьма без обуви обошлась бы легко. Она выросла вдалеке от современной цивилизации и могла себе позволить блуждать по лесу босоногой даже глубокой осенью. Но ведь она в городе. Вы видели в городе человека без обуви и при этом не бомжа? Бажена не видела, даже в крохотном городке, где она жила с бабой Верной, все ходили обутыми.

Можно снова заняться копированием, да только не чувствовала она в себе сил для этого нелегкого дела. А значит… Рука сама потянулась к заветному мешочку.

Привыкшая к строжайшей экономии колдовского песка, Бажена и теперь решила схитрить. Нашла в квартире черное кожаное кресло, подошла к нему сзади и сыпанула маленькую щепоть на кожу. Та заскрипела, пошла волнами, а потом прямо по ней пошла огненная змейка, выжгла необходимое количество материала, изрядно при этом надымив. Два куска кожи шлепнулись на мраморный пол, заскрипели, зашипели, прямо как яичница на сковородке, и обрели форму балеток, оставив вокруг себя следы гари. Магия огня она такая… бесследно не исчезает, если руки ведьмы не слишком умелые.

Бажена подошла к балеткам, шагнула в них и замурчала от удовольствия — оказались точно в пору, приласкали ее ноги, настолько были мягкими и удобными. То, что нужно.

И снова ведьма понеслась в прихожую, вышла на лестничную клетку, как вдруг из открытого окна у самого лифта дунуло прохладным ветром. Ветерок обласкал ее ноги, забрался под платье, напоминая, что белья на ней нет.

Что скажет Богдан, когда обнаружит, что она пришла к нему без трусиков? Подумает, какая-то нищенка, у которой нет даже белья… собственно, так оно и было. У ведьмы из имущества только чужая прихватка да выжженные из чужого кресла балетки.

— Так дело не пойдет… — покачала головой Бажена.

Она знала, помнила из рекламы нижнего белья, что для соблазнения мужчины просто необходимы открытые трусики. Как красиво они смотрелись на модели… и на ней так же будут!

Она снова вернулась в квартиру и пошла прямиком в спальню. Там на кровати лежал покрытый целлофаном огромный белый матрац, изготовленный из удивительно нежной бежевой ткани. То, что нужно.

Бажена сдернула целлофан, отшвырнула в сторону. Две минуты, и матрац полыхал огнем, да так сильно, что ей пришлось бежать за водой. Правда, трусики получились прекрасные.

«Танга!» — вспомнила она название модели из рекламы.

С удовольствием их натянула. Бежевая ткань приятно льнула к телу, но вот сзади… противно врезалась туда, куда не нужно.

«И как это носят…» — фырчала про себя ведьма, вспоминая улыбающееся лицо девушки из рекламы, а ведь на ней были такие же трусики. Неудобно до жути, но что ни сделаешь ради великой цели.

Всё, с экипировкой покончено, да и порошка поубавилось, что Бажену очень нервировало.

Спускаясь по лестнице, ведьма искала дверь с золочеными цифрами — триста тридцать три. За той самой дверью и скрывалось жилище вкусного врага.

Нужная квартира обнаружилась на шестнадцатом этаже, Бажена радостно ринулась к ней и… остановилась на полпути.

— Что я ему скажу? — начала она причитать себе под нос. — Дорогой Богдан, можно я подарю тебе счастье? Полюби меня? Отведи меня в спальню? Но разве можно сказать такое мужчине?

Насколько проще было бы, если б она могла его приворожить. Да только не умела Бажена людей заколдовывать, недоступна ей еще такая магия. Ей же не три раза по двенадцать лет, а раньше ни-ни, раньше мудрости в ведьме мало, не по силам такое колдовство. Только ей до тридцати шести еще ух… полжизни. Да и вряд ли колдовская любовь поможет обрести силу. Этого нужно добиваться хитростью, кокетством.

Тут неожиданно в голову ведьмы пришла сцена из одного сериала, где главная героиня заходила к соседу за солью. А он ее… полюбил, в общем. Так полюбил, что, когда их застукала жена, там дым коромыслом стоял.

— Мне нужна соль! — тут же начала репетировать она.

Подошла к двери, постучала, и запоздало вспомнила: у человека горе! У него любимая бабушка умерла, а тут она со своей солью… Где ее человечность, сопереживание? Богдан ведь живой человек, мужчина.

— Здрасте… — Дверь ей открыл совершенно никакой не живой мужчина, а вульгарного вида брюнетка со смазанной помадой.

— Кто там, Анжела? — услышала она голос хозяина квартиры.

Бажене только и оставалось, что хлопать ресницами.

«Ах ты гад ползучий, ах ты Изверг окаянный, ах ты…»

— Девушка, вам чего? — спросил Богдан, появившись в прихожей.

— Я… э-э-э… соседка, мне бы сахарку бы очень надо бы!

«Соль, тебе нужна была соль, идиотка!» — ругалась она про себя.

Тут заметила, с каким вниманием хозяин квартиры смотрит на ее нос. Невольно погладила родинку. Родинка у нее что надо! В меру большая — с горошину величиной, оттопыренная, забавная, как Бажене казалось. А кому не нравится, у того вкуса нет.

У всех женщин в роду Ясных коричневые родинки на кончике носа — штамп качества, ведьмовской знак, этим в ее семье невероятно гордились.

— Соседка, значит? — спросил Богдан, усмехнувшись. — Будет тебе сахарок, деточка.

«Деточка?! Мне вообще-то восемнадцать!» — фыркнула она про себя.

Через полминуты в руках Бажены оказалась небольшая пачка рафинада, а дверь перед ее носом захлопнулась.

— Вот гад!

В расстроенных чувствах ведьма пнула ногой дверь, развернулась и пошла прочь. Вернулась в пустую квартиру. Куда ей было еще деваться, не на улице же ночевать.

Включила свет, поскольку за окном уже начало смеркаться, и вдруг обнаружила, что на руках стали расти рыжие волосы. Подбежала к зеркалу в гостиной и увидела, что зрачки из круглых человеческих превращаются в кошачьи.

Ну конечно, раз силы нет, ведьма-оборотень не может долго прожить в человеческом облике.

— Что же мне делать… — прошептала она.

И рука в очередной раз за сегодня потянулась к узелку.

Бажена достала из маминого мешочка драгоценную щепоть, подняла над головой и, на секунду задумавшись, пропела:

— Днем я дева — умная, ладная,

Прекрасная, нежная крошка.

Гуляю по улице, статная,

И лишь по ночам я кошка…

Как только последние звуки сорвались с губ ведьмы, солнечные лучи полыхнули за горизонтом в последний раз, а улица погрузилась в ночной мрак.

И вот изо рта Бажены раздалось до боли знакомое мяуканье.

Подействовало ли колдовство или, наоборот, закончилось ее преображение?

Кошка запустила лапу в мешочек с песком: проверить, сколько осталось, а там лишь пара крупиц, которых больше ни на что не хватит. Нет больше волшебства, за один несчастный день она потратила всё.