Онлайн книга «Ох, Мороз, Мороз...»
|
А ему тут про какой-то Оберон! Паша уже собрался начать возмущаться, но ума хватило погуглить. Твою ж налево, у этих айтишников все не как у людей! А ведь им что-то грузили в институте про этого самого Никлауса Вирта. Но у Паши была специальность более земная, брутальная — физика, оптика, провода, фазы, амплитуды, частоты и прочая прелесть. Так. Выдохни. Втяни живот. Или попей водички. Холодной. Открыта страничка Википедии. Вирт, Вирт… Патрик: Нет, я с тобой хотел обсудить деятельность рейхсканцлера Германии! Инга: Патрик, с тобой все в порядке? Патрик: Я полном а*уе. Инга: Что случилось?! Патрик: Хочу тебя. Умираю как хочу. У нее там, в метро, выпадает телефон — прямо под ноги к стоящим людям. Инга едва не падает на колени, поднимая. Ей показалось? Показалось?! Хочу тебя. Умираю как хочу. Совещание начнется через двадцать минут. Ее станция. Надо выходить. Телефон молчит. Инга пробирается к выходу с адски колотящимся сердцем. Уже на подходе к зданию «Т-Телеком» телефон снова пиликает. Патрик: Я тебя напугал, да?( Инга: Нет. Просто… Патрик. Я с ума по тебе схожу. Пожалуйста, займись со мной виртуальным сексом. Или забань к черту и навсегда. Патрик: Мне так плохо без тебя. Патрик: Инга… Это просто какое-то сумасшествие. Она проходит в стеклянные двери, кивает охране, на ходу ослабляет шелковый шарф у шеи. Душно, господи, как же здесь душно. Телефон снова пиликает. Патрик: Я так хочу, чтобы моя рука оказалась между твоих ног в этих самых чертовых чулках. Ты хочешь? Не надо отвечать ему. Не надо! Не сейчас, когда Инга здоровается с Лаурой, которая сообщает Инге, где именно состоится совещание. По коридору, в конце налево. Удивительно, но она привыкла к этим чертовым каблукам. Идет, не спотыкаясь. Улыбается Никитину, который догоняет ее. Идут вместе. Не отвечай ему! Инга: Да. Патрик: Моя рука медленно двигается вверх по чулку. Добирается до края резинки. Палец оттягивает край. У тебя такая нежная кожа… — Инга, ты свою часть в том объеме отправляла, как мне показывала? — это Никитин. Что? О чем он?! Оторвать взгляд от экрана телефона невозможно. — Да. Перед Ингой вежливо открывают стеклянную дверь — вот что делают юбка и каблуки. В помещении для совещания уже довольно много людей. А Патрик ей пишет сообщение. О, господи… — Ждем только Мороза, — Никитин настолько воспитан, что даже отодвигает перед ней стул. — А он никогда не опаздывает. — Спасибо, — рассеяно отвечает Инга, садясь на стул. Хоть бы сегодня он опоздал! Патрик: Мой палец двигается выше. Еще выше и касается края твоих трусиков. Какие на тебе сегодня, Инга? Она забыла все буквы, и как их складывать в слова. Стеклянная дверь стукнула. Не опоздал, черт морозный! — Здравствуйте! — голос Мороза звучит чуть более хрипло, чем обычно. Простыл, что ли? Генеральный садится не во главу стоящих кругом столов, а чуть сбоку, у окна. Кивает Олехновичу. — Можем начинать. Тот тут же энергично встает с места. Задвигаются жалюзи, гася яркий солнечный свет, в помещении воцаряется приятный легкий полумрак, включается проектор и Олехнович начинает свой доклад. У Инги все-таки получается попасть по буквам. Инга: Черные. Патрик: Кружевные? Инга: Да. Хотя она напрочь не могла бы сейчас сказать, какое на ней белье. Она вообще забыла про весь мир вокруг, кроме экрана телефона. Где сейчас билась и бурлила жизнь. Патрик: Я бы хотел посмотреть на тебя. В одних прозрачных маленьких стрингах. Которые почти ничего не скрывают. Но пока я пробираюсь под них пальцем. Вау… Какая ты влажная. Инга зажмурилась. Это же что-то невозможное! Так нельзя, Патрик! Нельзя! Делай так еще, пожалуйста… Патрик: Мой палец скользит вглубь. Ты такая нежная, влажная, горячая. Ты просто течешь от моих прикосновений. Сейчас она в обморок хлопнется. Точно. Ей что-то сказал Никитин. Она что-то ему утверждающе буркнула. Инга откинула голову, уставилась в потолок. Повернула голову. У доски распинался Олехнович. Сбоку от него, наклонив голову к телефону и демонстрируя четкий профиль, сидел Мороз. Тоже весь в телефоне. У господина Мороза куча важных дел, он и на совещании решает свои важные вопросы. Инга опустила взгляд к экрану. И снова провалилась в иную, жаркую реальность. Патрик: Ты стонешь от моих прикосновений. Другой рукой я накрываю твою грудь и сжимаю сосок прямо через ткань блузки. Сдавливаю его, кручу. Ты стонешь громче. Господи. Она же сейчас правда начнет стонать. В голос. И плевать на всех. Патрик: Ты сейчас мокрая, девочка моя? В реале? Течешь? Ты пошляк, Морская Звезда! Ужасный пошляк, тебе бы порно-рассказы писать. Инга: Да. Очень. Патрик: Хочешь меня? Инга: Умираю как хочу. Патрик: Дааааа… Представь, как я опрокидываю тебя на спину, отодвигаю в сторону эти мокрые и ненужные трусики и касаюсь тебя языком. Инга прикусила язык, губу, щеку изнутри. Она не видела уже ничего перед собой — ни комнаты для совещаний, ни серых жалюзи, через которые тускло светило солнце, ни Олехновича у доски. Она видела нарисованную им картину. И умирала от желания почувствовать его язык там. Патрик: Мой язык скользит по твоим складкам. Обводит их все одну за одной. А потом… потом… Ей кажется, что она сейчас умрет. Потому что воздух перестает поступать в легкие. А Патрик перестает писать. У доски Олехнович о чем-то разговаривает с Морозом. У Мороза голос совсем хриплый, он постоянно прокашливается. Заморозился сам от своей фамилии. А Патрик молчит. Что же там потом?! Рядом в дискуссию включается Никитин, орет прямо под ухо. Да чтоб вас! Инга: А я рукой трогаю тебя прямо через ткань брюк. Ты горячий и твердый. И ты очень хочешь, чтобы я расстегнула тебе ширинку. Твоя плоть просится мне в руки. И в рот. — Вот и «Ди-Диджитал» придерживаются этой точки зрения, да? А?! Что?! |