Онлайн книга «Расскажи мне, как живешь»
|
Он мне его рисует на клочке бумаги, а я говорю, что и так знаю и что это действительно очень привлекательный рисунок. Вот его описание – это оно отвратительно. Макс грустно смотрит на меня и качает головой. Мы проходим по деревне Ханзир и слышим такой разговор: «Кто это?» «Это те иностранцы, которые копают». Старый джентльмен серьезно нас рассматривает. «Как они прекрасны, – вздыхает он. – Они набиты деньгами!» Старая женщина кидается к Максу. «Хвайя! Сжалься, вступись за моего сына. Они увезли его в Дамаск – в тюрьму. Он хороший человек, он ничего не сделал – совсем ничего, клянусь!» «Тогда почему же его забрали в тюрьму?» «Ни за что. Это несправедливость. Спаси его для меня». «Но что он сделал, матушка?» «Ничего, клянусь перед Богом, перед Богом, это правда! Он ничего не сделал, только убил человека!» * * * У нас новая забота. Несколько человек из Джераблуса заболели. Они в палатках у Чагар Базара. Трое слегли, и возникают сложности, так как остальные отказываются подходить к ним. Отказываются принести им еду и воду. Это стремление избегать больных очень странно. Но, в конце концов, все кажется странным в этом обществе, где ценность человеческой жизни не считается важной. «Они будут голодать, если не принести им еды», – говорит Макс. Их сотоварищи рабочие пожимают плечами. «Inshallah, если такова воля Божья». Формены, хотя и неохотно, доказывают свою причастность к цивилизации и с некоторым неудовольствием, но оказывают помощь. Макс осторожно поднимает вопрос о больнице. Он может договориться с французскими властями, чтобы те два человека, что больны серьезно, были бы взяты в больницу. Йахйа и Алави с сомнением качают головами. Попасть в больницу будет позором, потому что в больнице происходят позорные вещи. Смерть всегда лучше, чем позор. Я начинаю в смятении думать о неверных диагнозах, о пренебрежении к больным. «Что же это за позорные вещи, которые происходят там?» – спрашиваю я. Макс углубляется в этот вопрос. Затем после длинной серии вопросов и ответов, которые я перестаю понимать, он поворачивается ко мне и объясняет. Одного человека взяли в больницу и там ему поставили клизму. «Да», – говорю я, ожидая продолжения истории. Макс говорит, что это все. «Ну и что, он умер?» «Нет, но он бы предпочел умереть». «Что?» – восклицаю я, не веря. Макс говорит, что именно так. Этот человек вернулся в свою деревню, затаив глубокую и горькую обиду. Такое унижение слишком глубоко! Смерть была бы предпочтительнее. При том, как мы свыклись с нашими западными представлениями о ценности жизни, нам трудно приспособиться к другой шкале ценностей. И тем не менее для восточного сознания все это достаточно просто. Смерть неизбежно придет – она так же неизбежна, как рождение; придет ли она рано или поздно – на это исключительно воля Аллаха. И эта вера, это восприятие освобождает от того, что стало проклятием нашего нынешнего мира – от беспокойства. Они, может быть, не свободны от нужды, но они определенно свободны от страха. И досуг – это благословенное естественное состояние, работа – это противоестественная необходимость. Я вспоминаю старого нищего, которого мы встретили в Персии. У него была белая борода и полный достоинства вид. Невзирая на протянутую руку, его слова звучали гордо. «Дай мне от безмерной щедрости твоей, о Принц, немного. Мне хотелось бы, чтобы я мог избежать смерти». Проблема двоих больных становится более острой. Макс едет в Камышлы и излагает свои заботы французскому коменданту. Эти офицеры всегда очень любезны и готовы оказать помощь. Макса знакомят с французским военным доктором, и тот едет с Максом на раскопки и осматривает пациентов. Он подтверждает наши опасения, что люди действительно очень серьезно больны. Один из них, говорит он, видимо, уже был в очень плохом состоянии, когда появился у нас, и уже тогда не могло быть особых надежд на его выздоровление. Он советует, чтобы обоих больных поместили в больницу. Больных уговаривают согласиться и немедленно увозят в больницу. Французский доктор также очень любезно оставляет нам какое-то действительно мощное слабительное, которое, как он уверяет, и на лошадь подействует! Оно нам действительно необходимо, так как люди постоянно обращаются к Максу с живописным описанием запора, а обычные слабительные, похоже, не дают никакого эффекта. * * * Один из наших больных в больнице умер. Второй уверенно на пути к выздоровлению. Весть о смерти приходит к нам через два дня после того, как она произошла, и мы узнаем, что человек уже похоронен. К нам приходит Алави с очень серьезным видом. Речь идет, говорит он, о нашей репутации… Мое сердце слегка падает. Слово репутация всегда предшествует денежным тратам. Этот человек, продолжает он, умер вдали от дома. Он похоронен здесь. В Джераблусе это вызовет большое недовольство нами. Но не в наших силах было сделать, чтобы этот человек не умер, говорит Макс. Он уже был болен, когда пришел к нам, а мы сделали все, что могли. Алави отмахивается от слов о смерти. Смерть это ничто. Важна не смерть этого человека. Важны похороны. Потому что, в каком положении окажутся родственники этого человека, его семья? Он был похоронен в чужом месте. Значит, они должны покинуть дом и приехать туда, где его могила. Это позор, если человек не вернулся, чтобы быть похороненным в родном городе. Макс говорит, что не видит, что может быть сделано теперь. Человека уже похоронили. Что советует Алави – денежный подарок горюющему семейству? Да, это будет уместно. Но то, что Алави предлагает на самом деле, это эксгумация. «Что? Выкопать его?» «Да, Хвайя. Отправить тело обратно в Джераблус. Тогда все будет исполнено с должным почтением и ваша репутация не пострадает». Макс говорит, что неуверен, можно ли это организовать. Ему кажется, что такое не реально. В конце концов мы едем в Камышлы и консультируемся с французскими властями. Они определенно считают, что мы сошли с ума! Вопреки ожиданиям, это утверждает Макса в его намерении. Это, соглашается он, без сомнения, глупо, но это возможно? Доктор пожимает плечами. Ну да, это возможно! Потребуются официальные бумаги – много бумаг. «Et des timbres, beaucoup de timbres! [49]» «Естественно! – говорит Макс. – Это неизбежно!» |