Онлайн книга «Мир пауков. Крепость»
– Слушай, я попытаюсь выяснить у отца, что все это значит. А ты сам что, и вправду ни о чем не догадываешься? – Я убил паука, – просто сказал Найл. – Что ты сделал?! – Мерлью глядела на юношу, явно не в силах осмыслить его слов. – На обратном пути, когда мы шли от вас. Он рассказал все: о песчаной буре, о том, как нашел раздвижную трубку, как неожиданно наткнулся на занесенного песком смертоносца, который, к счастью, не успел вылезти наружу. Девушка задрожала, когда он описывал, как вогнал острие восьмилапому в физиономию. Наконец Найл закончил, и Мерлью покачала головой: – Не могу представить, как они могут об этом догадаться. Скорее всего, они могли предположить, что его убил твой отец. – Но они же могут читать мысли! Девушка досадливо дернула плечом: – Не верю я этому! Если б так, они бы меня давно уже слопали. – Когда меня сюда привели, там, за стеной, мне показалось, сидит паук. Он как бы пробовал вклиниться мне в мысли. Мерлью чуть сощурилась, размышляя: – С чего это ты взял? – Я слышал, как дверь скрипнула, когда он выходил. И половицы в коридоре. – А с чего ты взял, что он за тобой смотрит? – У меня просто возникло ощущение. Знаешь, бывает такое, когда ктонибудь пристально смотрит тебе в затылок? – У тебя такое часто бывает? Найл улыбнулся: – Лишь когда кто-нибудь и правда таращится на меня. – Не пойму, и все тут, – вздохнула Мерлью. – Ты уверен, что все рассказал? – А гибели паука тебе мало? – Кто знает? Может, и в самом деле… Если бы им было известно… Мерлью неожиданно поднялась. – Ты куда? – К отцу, рассказать. Постараюсь убедить его поговорить с тобой. – Не рассказывай ему о пауке. Повернувшись к Найлу, девушка медленно опустилась на колени: – Я должна ему все сказать. А ты – довериться ему. – Но ведь он служит им! – Безусловно. А что ему остается? И очень хорошо, что он им служит – это лучше, чем чистить выгребные ямы. Но он их не любит. Как, рассуди, может он к паукам относиться, когда они на его глазах погубили стольких людей? Беднягу Найрис, и ту слопали. – Лицо девушки омрачилось. – Все же мне кажется, не стоит рассказывать ему о пауке. Чем меньше людей знает, тем лучше. Я даже матери и брату, и то ничего не рассказывал. Ладони Мерлью легли ему на затылок. – Ты должен мне довериться. Отец не сможет тебе помочь, пока не будет знать правды. Ну как здесь возразишь, когда она так близко? – Ладно, делай как знаешь. Подавшись вперед, она поцеловала Найла – жарко, влажно. Затем поднялась и вышла. Слышно было, как задвигается засов. Найл лежал на заплесневелых подушках и не замечал ни их мерзкого запаха, ни навалившейся на него душной темноты. Ему было так хорошо, что он просто не мог думать ни о чем дурном. Он лишь снова и снова вспоминал минуты, проведенные с этой необыкновенной девушкой, и ему казалось, что мягкие губы вновь касаются его губ. Ему вдруг припомнилось, как он злился на нее, как мечтал отомстить, и он едва не задохнулся от жгучего стыда. Дурость какая – обидеться на то, что она назвала его тщедушным! В конце концов, ведь это же Мерлью! Она привыкла распоряжаться, поступать по-своему, прямо говорить, что думает. А какой ласковой она может быть! Юноша прижал ладонь к лицу, и аромат благовоний слегка закружил ему голову. Он встал и прошелся по комнате, едва сдерживаясь, чтоб не рассмеяться от восторга, затем сел на подушки, обхватив руками колени, и задумался о том, что никогда теперь запах сырости и плесени не будет вызывать у него неприязни, поскольку неразрывно связан с воспоминанием о Мерлью. Само ее имя звучало музыкой. Найл, очевидно, задремал. Внезапный луч света заставил его вздрогнуть. – Не бойся, здесь только я одна. – В комнату вошла Мерлью с небольшим светильником в руках. – Можешь выходить. Отец хочет тебя видеть. Он направился следом за ней по коридору: – А что с матерью, Вайгом? – Их здесь уже нет. Посмотри. Она толкнула крайнюю дверь. Комната была пуста. Начали спускаться по лестнице. Бойцовые пауки куда-то исчезли. Нижние этажи заливал свет многочисленных масляных ламп, некоторые из которых, стоявшие на высоких ножках, напоминали золотисто сияющие снопы. Мерлью, задув свой светильник, толкнула какую-то дверь: – Вот сюда. Он вошел в большую комнату, стены которой были увешаны голубыми и золотистыми занавесями. Мебель примерно такая же, что стояла у Каззака в Дире, только сделана искуснее. На подушках полулежали пять-шесть девиц-служанок, расчесывая друг другу волосы. Мерлью хлопнула в ладоши: – Беррис, Нелла! Поднялись две девушки. Найл видел их сегодня утром, это они стояли возле Каззака с опахалами. Одна из них бросила взгляд на Найла и прыснула в кулачок. – В чем дело? Ничего не говоря, та указала пальцем на настенное металлическое зеркало, и Найл обнаружил, что слева лицо и бок у него густо покрыты пылью. Прочие, разобравшись, что к чему, тоже покатились со смеху. Мерлью залилась краской: – Довольно. Пошевеливайтесь! Однако служанки явно не боялись ее гнева. Одна из них, все еще смеясь, взяла Найла за руку и вывела его из комнаты, вторая поспешила следом. Он проследовал с ними по коридору и вошел в просторное, облицованное белым камнем помещение, воздух в котором был ощутимо тяжелым от теплого водяного пара и густого аромата благовоний. Пол здесь был выложен мозаикой и чем-то походил на тот, что в храме посреди пустыни. В середине находилось большое углубление-ванна, сквозь завесу пара соблазнительно поблескивала голубоватая вода. Девушки – обе смуглые, темноглазые – подвели его к самому краю. В умащенную благовониями воду вели ступеньки. Когда одна из служанок прикоснулась к его рубашке, собираясь снять. Найл испуганно вздрогнул и ухватился за полу. Девушки рассмеялись. – Ну, это ты дурака валяешь! Кто же лезет в ванну в одежде? – Да я и сам могу раздеться… У них в пещере мать и Ингельд раздевались всегда в темноте, а мужчины отводили глаза. Одна из служанок, что повыше, покачала головой: – Это наша работа. Не надо бояться. Мы управителя купаем каждое утро. |