Онлайн книга «Мелодия для саксофона»
|
Начала свой рассказ Волгина с того, что к ней обратился клиент с просьбой найти убийцу Екатерины Терентьевны Самсоновой. – Кто это? – быстро спросил следователь. – Имени его я тебя не назову! – отрезала Мирослава. Наполеонов заёрзал в кресле, но потом сказал: – Ладно, рассказывай дальше. И она рассказала ему, как полетела в Волчеморск, остановилась в гостинице «Чайка», в той самой, где останавливался Аркадий Бессонов и его друзья. И дальше изложила по порядку все события. – Почему ты не стала искать убийцу здесь, а полетела в Волчеморск? – спросил Наполеонов. – Не знаю, – призналась она, – если я сошлюсь на интуицию, ты опять будешь фыркать. И в подтверждении её слов он на самом деле фыркнул. – Ну вот! – Извини. Но всё-таки признайся, ты с самого начала предположила, что у саксофониста в городе на море есть любовница, и она пришлёпнула его тёщу, перепутав Екатерину Терентьевну с его женой Антониной. – Нет, ничего такого я не предполагала. Просто хотела изучить обстановку. – Ага, так я тебе и поверил! – Шура… – Помнишь, – перебил он её, – у Чехова есть рассказ «Супруга»?! – Ну? – И там, сейчас, погоди, – он прижал руку ко лбу и стал цитировать: «Тёща… безумно любящая свою дочь, и во всём помогающая ей; если бы дочь душила человека, то мать не сказала бы ей ни слова и только заслонила бы её своим подолом». А тут! – воскликнул Наполеонов, вскочив с кресла и, больно стукнувшись своими коленями о колени Мирославы, забегал по комнате, – она, то есть тёща… – Шура! Чья тёща? – Неважно! Мать убила ради дочери. – Погоди! Сядь. Наполеонов плюхнулся в кресло. – Друзья Аркадия, по-видимому, давно знали о наличии у Аркадия любовницы и покрывали его. По крайней мере они все трое признались в этом. – И подтвердили, что Аркадий лежал с гипертоническим кризом, доченька дежурила возле любовника, а у матушки руки были развязаны. – Не забывай, что соседи Пушкарской из «Удачного» говорят, что они видели её в этот день на собрании. – Сказать можно всё! – отмахнулся Наполеонов. – Но нам всё равно нужно быть предельно осторожными, чтобы не наломать дров, – предостерегла Мирослава. – Пока у нас нет никаких доказательств. – А её прилёт в наш город и поспешный отлёт? – Нужно найти такси, на котором она ехала из аэропорта. – Если только она не воспользовалась автобусом. – Но не может же быть так, чтобы никто её не заметил… – Представь, никто так и не вспомнил, что видел в этот день кого-то незнакомого… – Наверное, надо заново обойти квартиры и предъявить жильцам фотографию. – Сделаем. – И потом её отпечатки в квартире Бессоновых! Они просто обязаны были там остаться! Она же не могла войти в квартиру в перчатках?! – С ручки молотка отпечатки стёрты. – И ты думаешь, что она больше ни до чего не дотрагивалась? – Не знаю… В дверях снова появился Морис и заявил: – Или вы сейчас же идёте ужинать, или я всю еду складываю в мешок и несу к контейнеру. С криком: «Нет! Нет!» – Наполеонов вскочил с кресла, снова стукнувшись о колени Мирославы. – Шура! У меня от тебя синяки будут! – проговорила она недовольно. – А нечего было ко мне свои коленки прижимать. – Придушу! – погрозила она ему кулаком. – Но не сегодня и не сейчас! – бросил он и почти бегом устремился к двери. Морис покачал головой и тоже вышел. На колени к Мирославе запрыгнул Дон и стал переминаться, массируя мягкими лапками с едва выпущенными коготками ушибленные места. – Один ты меня жалеешь, – нежно проговорила Мирослава и запустила пальцы в длинную шелковистую шерсть. Потом подхватила любимца на руки со словами: – Идём, а то Морис изволит гневаться. Кот что-то муркнул ей в ответ и спрятал голову у неё на груди. После ужина Наполеонов намеревался вернуться к обсуждению дела Самсоновой, но Мирослава категорически отказалась, сказав, что нужны новые факты. Рано утром Наполеонов укатил на работу. А Мирослава взяла телефон, забралась с ногами в кресло и позвонила в Волчеморский театр драмы. Ей любезно ответили и перенаправили к администратору. Мирослава объяснила, что ей нужно переговорить с режиссёром театра Альфредом Фёдоровичем Гульновым. – Извините, – ответили ей, – но наш театр ещё не вернулся с гастролей. И Альфред Фёдорович тоже, – потом голос уточнил: – А вам нужен именно Гульнов? – Наверное, не именно он, – подумав, ответила Мирослава, – возможно, вы сможете мне помочь? – К вашим услугам. – Скажите, а фамилия актрисы по имени Раиса, которая подменяет иногда Клару Шляхтину, Анишина? – Ну, что вы! Вас кто-то ввёл в заблуждение. У нас есть актриса Раиса Матюхина. А Анишина Вероника Валерьевна – наш гримёр. – Простите, – сказала Мирослава, – но почему, когда заболела Анишина, вызвали Клару Шляхтину? – Потому что до того, как с боем прорваться на сцену, Кларочка работала гримёром, – любезно ответили ей. – О! – вырвалось у Мирославы, но тотчас, взяв себя в руки, она поблагодарила: – Большое вам спасибо! – А что передать Альфреду Фёдоровичу? – Что я восхищаюсь его талантом! – Простите, вы, это кто? Вы забыли представиться. – Извините. Я детектив Мирослава Волгина. Теперь возглас «О!» вырвался у собеседника Мирославы. Но она не стала ждать, пока он придёт в себя и засыплет её вопросами, просто быстро попрощалась и отключила связь. Мирослава ещё только обдумывала полученную информацию, как зазвонил её сотовый. Она глянула на имя абонента. Звонил Наполеонов. – Да, Шура. – Ты можешь сейчас подъехать? – Куда? – В Постышевскую городскую больницу. Та, что в квартале от набережной третьего спуска? – Что случилось? – Кирилл Савельев, мальчик, которого столкнули с лестницы в подъезде, где живут Бессоновы, пришёл в себя. – Выезжаю немедленно! – сказала она и отключилась. Через минуту она уже бежала по лестнице и кричала: – Морис! Мы срочно выезжаем! |