Онлайн книга «Мир пауков. Коллегия»
– Я здесь! Где ты? – Здесь, в спальне! Голос был таким ясным, будто доносился с нескольких метров. Юноша, вздрогнув, очнулся и шалыми от сна глазами оглядел комнату, ожидая увидеть мать. Стоял полумрак, и комната была пуста. Какой-то миг Найл был близок к тому, чтобы разрыдаться от нахлынувшего отчаяния и одиночества. И тут, вглядевшись в лиловый небосвод за окном, внезапно осознал ее присутствие. Едва закрыв глаза и сосредоточась, он различил мать, сидящую, скрестив ноги, на полу дворцовой опочивальни; глаза закрыты. Сознания матери и сына слились в контакте, и Найл почувствовал радость и облегчение, узнав из ее послания, что с родными все благополучно. Но когда сам попытался отправить встречный сигнал, сосредоточенность поколебалась: мозг все еще находился наполовину в объятиях сна. Контакт был утерян, и Найл остался один. Через несколько минут в дверь заглянул Доггинз. – Ну как, получше? – Намного, спасибо. – До собрания дойдешь, ничего? У Найла опустилась душа. – Как, еще одно собрание Совета? – Нет, на этот раз только люди. Но мне, видимо, понадобится твоя поддержка. – Моя поддержка? – переспросил Найл удивленно. – Да, на нашей коллегии; навроде гражданского собрания. Ходит слух, что там попытаются протащить решение осудить мои действия. – А это, что, сколько-нибудь серьезно? – Еще бы. Могут приказать мне уничтожить жнецы. – Какая блажь! Доггинз не успел ответить – в дверь постучали. Вошла Селима, неся с собой лампу, залившую комнату необычайно ярким светом. Найл посмотрел на лампу с удивлением: – Что это? – Обыкновенный газовый фонарь. Своего рода семейная тайна. Изобретение моего деда, но использовать его нам никогда не разрешалось. – Почему? Доггинз раздраженно передернул плечами. – Раскоряки утверждают, что это механизм. – Как он действует? – Вот сюда заливается нефть, – Доггинз постучал по блестящему металлическому шарику возле основания фонаря. – Насосик гонит ее вверх по трубке, и она испаряется, ударяясь о керамическую сетку накаливания. На самом деле просто. Найл широко раскрытыми глазами смотрел на фонарь. Интриговал не столько внешний вид устройства, сколько впечатление, что он уже полностью с ним знаком. И тут мгновенная вспышка интуиции дала ответ. Как и умение читать, это знание было вживлено ему в память Стигмастером. В миг озарения Найл ощутил в себе множество других фрагментов знания, дремлющих в глубинах памяти; несколько секунд он чувствовал ошеломляющую раздвоенность, будто его собственная сущность была под вопросом. Доггинз полез в ящик стола. – Вот еще один образчик запретного знания. На кровать шлепнулась увесистая книга. Найл взглянул на обложку: «Принципы электроники». – Почему запретного? – Потому что все книги запрещены. Пункт двадцать второй Договора о примирении гласит: «Книгопечатание и книгочейство запрещается под страхом смерти». Потому книги по большей части хранятся в музеях, запертые в стеклянные ящики. – Но ты же умеешь читать? – А как же. Здесь все по большей части грамотны. Это секрет, передаваемый от отца к сыну. Но если пауки узнают, мы окажемся в беде. Двадцать лет назад случайно всплыло, что один из наших умеет читать – девяностолетний старик. Так ведь настояли на казни. – И жуки пошли на это? – А куда денешься? Ведь речь шла о положениях Договора. Найл листал страницы книги, теряясь от обилия математических формул. – Кто обучил тебя грамоте? – как бы между прочим спросил вдруг Доггинз. Найлу потребовалась секунда, чтобы осмыслить вопрос. Затем он удивленно вскинул голову. – А как ты догадался? – Вон зрачки как движутся. Так кто тебя обучил? – Машина, – ответил Найл, улыбнувшись. Доггинз зыркнул на него из-под опущенных бровей. – Та самая, что подкинула тебе пищевые таблетки? Найл засмеялся такой дотошности. – Точно. – А где она, твоя машина? – В Белой башне. У Доггинза расширились глаза. – Ты серьезно? Найл кивнул. – Ты что, там был? – Да. Лицо Доггинза внезапно побледнело. – Как ты пробрался туда? – Вот с этим. – Найл протянул руку и взял трубку, лежащую на стопке одежды. Нажал на кнопку – трубка раздвинулась. Он вручил ее Доггинзу. – Ты что-нибудь чувствуешь? – Вроде как покалывает. – Доггинз старался говорить спокойно, но голос срывался и рука подрагивала, выдавая волнение. – Где ты ее раздобыл? – Нашел в пустыне. Найл подробно рассказал, как они с отцом нашли укрытие от песчаной бури и как ветер обнажил древние развалины. Когда стал описывать блестящую машину, Доггинз кивнул. – Наверно, «кузнечик». Основной вид дальнерейсового транспорта в конце двадцать первого века. – Он взглянул на трубку у себя в руках. – Но сам я прежде никогда их не видел. Извини, продолжай. Когда Найл подошел к тому, как он пробирался в башню, волнение Доггинза возросло еще сильнее; он, очевидно, уж и усидеть не мог на месте. Лицо из бледного сделалось пунцовым. Найл с ошеломлением почувствовал, как от Доггинза лучится некая почти осязаемая сила, кажущаяся удивительно навязчивой, почти гнетущей. Юноша испытал облегчение, когда при описании Стигмастера Доггинз его прервал: – Нет, теперь пусть только попробуют сказать, что я не прав! Глорфин все уши прожужжал, что надо довольствоваться тем, что у нас есть, и не высовываться… – Глорфин? – Наш гражданский лидер, глава коллегии. Он говорит, нам судьбу надо благодарить, что мы в услужении именно у жуков, и жить себе, пока живется. Но какой был смысл людям прежних времен накапливать все эти знания, если они пропадают зря? – Они рассчитывали, что мы ими воспользуемся, когда окажемся готовы. – Вот мы уже и готовы, – бойко подытожил Доггинз. – Я с рождения готов. Найл покачал головой. – Старец говорил, что есть нечто, о чем он не может мне сказать. То, что я должен уяснить сам… – Что именно? – Например, как свергнуть пауков. – Это мы выяснили. – Волнение полностью овладело Доггинзом. – Что еще? |