Онлайн книга «Мир пауков. Дельта»
– Нет. Но ты же сам сказал, что устал смотреть, как люди при твоем появлении бьются лбом о мостовую. – Да, и это страннейшая человеческая черта. Люди больше всего на свете ратуют за свободу, но стоит ей забрезжить, как сразу пытаются всучить ее какому-нибудь вождю. Всегда ищут кого-то, кому бить поклоны. – Найл за прошедшие недели не раз над этим задумывался. – Это потому, что каждый человек хочет жить какой-то целью. А поскольку видимого ориентира нет, то свою свободу он стремится отдать кому-то, кто обещает к этой цели привести. Но и без свободы человеку ничуть не легче. Получается, ему надо искать цель внутри себя. – И как ты собираешься этому научить? – Не знаю. Рано или поздно я отыщу способ. – А мне показалось, кому-то не по душе быть правителем? – заметил Симеон с добродушной лукавинкой. – Не по душе. Это трудная работа. Но кому-то надо ее делать. Кто-то должен показать людям, как обустроить жизнь, и отстроить заново город, и детям дать образование. Пауки пытались изжить из людей разум. Моя задача, думаю, в том, чтобы вживить его снова. Справлюсь с этим – и в правителе не будет надобности. Симеон твердо покачал головой. – Правитель нужен всегда. Потому что правитель для людей – это оправдание для них собственной пассивности. А ведь и высокообразованные бывают пассивны. Я не циник. Но чем больше ты для них делаешь, тем сильнее они тобой восхищаются и пекутся, чтоб тебе жизнь была медом. Им нравится стучать лбом об пол. Почему, считаешь, они хотят поместить твоего отца в мавзолей? Чтобы было на кого молиться, кого почитать. Найл вздрогнул от такого замечания. Обернувшись, он посмотрел на гроб. Ручки литого золота ярко блестели в первых лучах восходящего солнца. Пустые же глазницы черепа смотрелись безмолвными омутами мрака. Внезапно Найл рассмеялся и встал. – Да, конечно, ты прав. Было глупо с моей стороны не замечать этого. Симеон поглядел озадаченно: – Не замечать чего? Найл нагнулся и растормошил крайнего из сопровождающих. Это был один из тех, что несли гроб. – Поднимай остальных. Скажи, чтобы пошли и насобирали побольше хвороста. Симеон догадался, что у Найла на уме. – Ты считаешь, это разумно? – Я в этом уверен. Кроме того, ему бы не спалось спокойно посреди города. – А что скажет мать? – Она поймет. Вайг, разбуженный поднявшейся топотней, сел и протер глаза. – Что мечемся? Пора трогаться? – Пока нет. Вставай, надо помочь. – Ты что задумал? – Ему место здесь, в этой пустыне, – сказал Найл. – Ты бы в самом деле хотел, чтобы наш отец лежал в мраморном склепе? Какое-то время Вайг задумчиво смотрел на брата. Наконец, покачал головой. – Нет. Честно говоря, я всегда был против такой затеи. Он поднялся на ноги. Братья вместе подняли гроб и опустили на середину костра. Прогоревшие кусты креозота сразу смялись, и гроб просел на жаркие угли. Его окутал сонм красных искр. Эмаль начала вскипать пузырьками, затем занялась огнем. Найл дослал в пламя заодно и крышку гроба. Когда люди возвратились с кустами креозота и сушняком, Найл велел побросать все это в костер. Через десять минут жар поднялся такой, что все невольно подались в сторону. К этому времени гроба уже не было видно среди трескучих извивов пламени. Глядя, как обращаются в дым и пепел останки отца, Найл безмолвно ликовал. Печаль и огорчение остались в прошлом – извечная цель, не дающая человеку рваться вперед. Яркие языки пламени заставляли мечтать о будущем. Когда огонь превратился в груду пламенеющих углей, Найл повернулся к Манефону: – Прикажи людям собирать поклажу. Пора подаваться к дому. |