Онлайн книга «О власти»
|
776. О «МАКИАВЕЛЛИЗМЕ» ВЛАСТИ Воля к власти проявляется а) у угнетенных, рабов всех видов, как воля к «свободе»: при этом просто вырваться представляется главной и единственной целью (морально-религиозной: «ответствен перед собственной совестью»; «евангелистская свобода» и т. д.); б) у разновидностей более сильных, дорастающих до власти, – как воля к превосходству; если же таковая на первых порах безуспешна, то она ограничивается волей к «справедливости», то есть к равной мере прав с теми, кто господствует; в) у самых сильных, богатых, независимых, мужественных – как «любовь к человечеству», к «народу», к Евангелию, к истине, богу; как сострадание; самопожертвование и т. д.; как одоление, увлекающее за собой, берущее к себе в служение; как инстинктивное причисление себя к большому количеству власти, которому ты – герой, пророк, кесарь, мессия, пастырь – полагаешь давать направление (и половая любовь относится сюда же: она хочет одоления, овладения и она проявляется как само-отдача… В сущности это только любовь к своему «орудию», своему «коню»… убеждение человека в том, что ему то-то и то-то принадлежит, как кому-то, кто в состоянии это использовать). «Свобода», «справедливость» и «любовь»!!! 777. Любовь. – Загляните в нее: эта любовь, это сострадание женщин – есть ли что-либо более эгоистичное?.. А когда они жертвуют собой, своей честью, своим добрым именем – кому они приносят себя в жертву? Мужчине? Или скорее своему необузданному влечению? – это точно такие же самовлюбленные вожделения, пусть они в данном случае несут благо другим и насаждают благодарность… – в какой мере подобная гиперфетация [188] единой оценки способна «освятить» все остальное! 778. «Чувства», «страсти». – Страх перед чувствами, перед вожделениями, перед страстями, когда он заходит столь далеко, что отрицает таковые, уже есть симптом слабости: крайние средства всегда суть признак ненормальных состояний. Чего здесь недостает, или, resp. [189], что здесь подточилось, – это сила воли, необходимая для подавления импульса: если у тебя есть предчувствие, что придется уступить, придется поневоле отреагировать, то лучше уклониться от случайностей («соблазнов»). «Побуждение чувств» лишь в той мере является соблазном, в какой мы имеем дело с существом, чья нервная система слишком подвижна и подвержена внешним воздействиям: в противном же случае, при неподатливости и жесткости системы, потребны сильные внешние раздражители, чтобы привести в действие функции… Распутство не устраивает нас лишь в том, кто не имеет на это права; а почти все страсти приобрели дурную славу из-за тех, кто не нашел в себе достаточно сил обернуть эти страсти себе на пользу… Надо отдать себе отчет в том, что против страсти можно иметь ровно столько же, сколько против болезни: тем не менее – без болезни нам нельзя обойтись, а еще менее без страстей… Нам нужно анормальное, через эти великие болезни мы даем неимоверно сильный толчок жизни… В частностях же следует различать: 1. всепоглощающую страсть, которая приносит с собой наиболее выраженную форму здоровья вообще: здесь координация внутренних систем и их работа в едином служении достигается наилучшим образом – но ведь это же почти определение здоровья! 2. противоборство страстей, двойственность, тройственность, множественность «душ в одной груди»: это крайнее нездоровье, внутренний развал, растаскивающий целое на части, выдающий и усугубляющий внутреннюю расколотость и анархизм; разве что в конечном итоге какая-то одна страсть возобладает. Возвращение здоровья. 3. сосуществование, без противоборства, но и без союзничества: сосуществование часто случайное, периодическое, но и тогда, поелику оно обрело внутренний порядок, тоже вполне здоровое… Сюда относятся наиболее интересные люди, хамелеоны; они не в разладе с собой, живут счастливо и уверенно, но лишены развития, – их состояния покоятся рядом, даже если они семь раз разделены. Эти люди меняются, но не знают становления… 779. Количество в объекте наблюдения в его воздействии на оптику оценки: крупный преступник и мелкий преступник. Количество в объекте воли определяет и в субъекте воли, уважает ли он себя или ощущает себя малодушным и жалким. Точно так же и мера духовности в средствах в их воздействии на оптику оценки. Насколько по-иному выглядит философский новатор, испытатель и поборник насилия против заурядного разбойника, варвара и искателя приключений! – Лживая личина «бескорыстия». Наконец, благородные манеры, осанка, храбрость, уверенность в себе – как меняют эти средства оценку того, что достигается с их помощью! * * * К оптике оценки. Влияние количества (малое, большое) в цели. Влияние духовности в средствах. Влияние манер в действиях. Влияние удачи или неудачи. Влияние сил противника и их оценки. Влияние дозволенного и запретного. 780. Приемы искусства, дабы вызвать действия, реакции и аффекты, которые, по индивидуальной мерке, не являются дозволительными ни по части «приличий», ни по части «вкуса»: – искусство по принципу «подайте нам это со вкусом», которое позволяет нам вступать в такие отчужденные миры; – историк, который показывает их вид права и разумность; путешествия; экзотизм; психология; уголовное право; сумасшедший дом; преступники; социология; – «безличность», когда мы, выступая медиумами коллективного существа, позволяем себе такие аффекты и действия (коллегии судей, жюри присяжных, гражданин, солдат, министр, правитель, товарищество, «критики»)… дает нам чувство, как если бы мы совершали жертвоприношение… 781. Предусмотрительность в отношении себя и своего «вечного блаженства» не есть признак широкой и уверенной в себе натуры: широкая натура у самого черта не побоится спросить, суждено ли ей блаженство, – в ней нет такого интереса к счастью в любой его форме, она есть сила, дело, вожделение, – она навязывает себя вещам, она посягает на вещи… Христианство – это романтическая ипохондрия тех, кто непрочно стоит в жизни; всюду, где на первый план выступает гедонистическая перспектива, уместно предполагать страдания и определенную человеческую неудачливость. 782. «Возрастающая автономия индивидуума» – вот о чем рассуждают эти парижские философы, такие, как Фулье: взглянули бы хоть раз со стороны на эту race moutonniere [190], представителями которой они сами являются!.. Раскройте же ваши глаза, господа социологи будущего! Индивидуум стал сильным при прямо противоположных условиях: то, что вы описываете, есть крайнее ослабление и захирение человека, вы сами того желаете и привлекаете для этой цели весь лживый аппарат старого идеала! Вы сами таковы, что и вправду воспринимаете ваши стадные запросы как идеал! |