Онлайн книга «Переплетения»
|
Лучше с самого начала иметь подозреваемого, чтобы не блуждать в потемках. Он внимательно прочитал материалы, принесенные Кузнецовым, но извлек из них немногим больше, чем рассказал полицейский. Во время обыска ничего особенного не нашли, единственным отклонением от нормы был пустой пузырек из-под лекарства от бессонницы, оставленный Теляком в ванной. Странно, подумал Шацкий, зачем человеку, принявшему такое лекарство, ночью вставать, одеваться и выходить? Он записал на листке: «лекарства – рецепт, отпечатки, жена». В чемодане Теляка обнаружили только одежду, косметику и книгу – детектив «Мыс позёров». Шацкий слышал о нем, вроде очень варшавский. Он был готов поспорить на тяжким трудом добытую сотню, что слово «прокурор» не встречается там ни разу, а бравый полицейский-одиночка все делает сам, включая момент установления смерти. В бумажнике Теляка нашли документы, немного денег, абонемент из проката видеофильмов, фотографии семьи и лотерейные купоны. Он записал: «бумажник – осмотреть». Ничего, за что можно зацепиться. Ничего. Стук в дверь. – Прошу! – сказал Шацкий, с удивлением глядя на часы. Квятковская должна прийти через полчаса. В комнату вошла незнакомая девушка. Лет двадцати, не сказать что красивая. Брюнетка, короткая стрижка курчавых волос, прямоугольные очки в радужной оправе. Довольно худая, не совсем в его вкусе. – Простите, что без звонка, я проходила мимо и подумала… – Слушаю. Что вас привело? – прервал ее Шацкий, в глубине души молясь, чтобы это не оказалась чокнутая, пришедшая с жалобой на то, что ей пускают ток через замочную скважину. – Меня зовут Моника Гжелька, я журналистка… – О нет, дорогая пани, – прервал он еще раз. – Пресс-секретарь прокуратуры находится на Краковском. Эта милая особа наверняка охотно ответит на ваши вопросы. Еще не хватало. Молодуха сомнительной красоты, которой он должен объяснять, чем подозреваемый отличается от обвиняемого, а она потом все равно все похерит в тексте. Девушка, ничуть не смутившись, уселась и подарила ему пламенную улыбку. Улыбка была красивая, интеллигентная, шельмовская. Ею можно было заразиться. Шацкий стиснул зубы, чтобы не улыбнуться в ответ. Взяв сумочку, она подала ему визитку. Моника Гжелька, журналист «Речи Посполитой» [32]. Он полез в ящик стола, вытащил визитку пресс-секретаря и молча подал ей. Она перестала улыбаться, а он почувствовал себя подлецом. – Не могу припомнить ваше имя, – сказал он, чтобы сгладить дурное впечатление. Она покраснела, а он решил, что для стирания дурного впечатления выбрал неплохой текст. – До этого я занималась самоуправлением, и только с сегодняшнего дня мне надо писать о преступности. – Это повышение? – Вроде того. – Нелегко вам будет писать об уголовных делах настолько нудно, чтобы это могло быть опубликовано в «Репке», – заметил он. – Собственно, я пришла, чтобы познакомиться с вами и попросить о более подробном интервью, но вижу, ничего не получится. – Я не адвокат, а лишь чиновник, – сказал он. – Мне не нужна реклама. Она покивала и оглядела его неприглядную комнатенку. Шацкий бы уверен, что девушка сдерживает злость. Например: «И правда бюджетный работник». Либо: «Этого не скроешь». – Если вы не хотите общаться на общие темы, поговорим о чем-нибудь конкретном. Я пишу об убийстве на Лазенковской. Вы, конечно, можете наговорить мне официальных выдумок, но тогда не повлияете на статью в газете. Можете сказать всю правду, в чем я сомневаюсь. Но ведь можно, по крайней мере, сказать полуправду, и тогда мне не придется печатать сплетни, почерпнутые в полицейской комендатуре. Шацкий мысленно выругался. Иногда у него складывалось впечатление, что просить полицию о сохранении тайны не более продуктивно, чем поместить материалы следствия на плакатах и развесить их на досках объявлений… – Наверное, вы не ждете от меня, что через день после убийства я могу располагать какими-либо правдами, полуправдами или хотя бы четвертьправ-дами о том, что случилось? – А что именно случилось? – Был убит мужчина. Она рассмеялась. – Вы очень невежливый прокурор, – сказала она, склоняясь в его сторону. Он снова с трудом удержал смех. Удалось. – Две фразы, и я пойду. Он задумался. Это было честное предложение. – Первая фраза: мужчина, Хенрик T., сорока шести лет, был убит в ночь с субботы на воскресенье в помещениях костела на Лазенковской с помощью острого предмета. – Какого? – Очень острого. – Вертела? – Возможно. – А вторая? – Вторая: полиция и прокуратура предполагают, что Хенрик Т. стал жертвой взломщика, с которым случайно встретился, но не исключают, что это могло быть заранее спланированное убийство. Ведутся интенсивные работы с целью найти убийцу. Пока никому не предъявлено обвинение. Она все записала. – Красивый мужчина, хорошо одет, с приятным голосом, а говорит языком, на котором участковые пишут сообщения для факсовой рассылки. Он позволил себе осторожно улыбнуться. – Прошу вас ничего больше об этом деле не писать. Это может нам навредить. – Значит, просите? – Девушка встала, застегнула молнию на сумке. На ней была кремовая юбка до колен и черные туфли на плоском каблуке, открывающие стопу. На бедре он заметил красный след; во время разговора она сидела, небрежно положив ногу на ногу. – А что я с этого буду иметь? – Может, вы узнаете от нас чуть больше, когда остальным достанется факс из столичной комендатуры. – А пан прокурор разрешит пригласить его на кофе? И вы мне все расскажете на языке, повсеместно называемом польским? – Нет. Она повесила сумку на плечо. Подошла к двери энергичным шагом. Прежде чем закрыть ее, сказала, взглянув на Шацкого: – Я уже не помню, когда кто-либо из мужчин обращался со мной так же скверно, как вы, пан прокурор. Сожалею, что отняла у вас время. И вышла. Шацкому тоже было жаль. Раздраженный, он встал, чтобы повесить на вешалку пиджак, и вошел в облако оставленного журналисткой запаха духов. «Романс» Ральфа Лорена. Вероника когда-то ими пользовалась. Он обожал этот запах. ПРОТОКОЛ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ. Ханна Квятковская, родилась 22 июля 1970 года, проживает в Варшаве на ул. Окшеи. Образование высшее, учительница польского языка в гимназии № 30 в Варшаве. Отношение к сторонам: чужая, за дачу фальшивых показаний не наказывалась. |