Книга Выхожу одна я на дорогу, страница 6 – Салма Кальк

— Ещё бы не подошло! — Линни смотрела на груду сукна и льна и не могла отвести восторженного взгляда. — Да это будет самый лучший костюм сегодняшней ночи! А как будут звать даму с картины?

— Так же, как звали владелицу первоначального комплекта. Анна.

— Супер, отличное имя, — Линни кивнула, утверждая, и тут заметила, что в распахнутую дверь заглядывает Оксана. — Ты здесь, отлично. Заходи, будем Элку в костюм упаковывать.

— А зачем костюм? — нерешительно сказала Оксана.

— На игру, — Линни решила не вдаваться в подробности.

Увидит — разберётся. Или не разберётся. Не важно, по большому счёту.

Оксана вошла, боязливо смотрела на разложенное по кровати великолепие. Тем временем Эла сняла с себя всё, кроме белых кружевных трусов, надела на ноги серые ажурные хлопковые чулки крупной вязки, закрепила вокруг колен алыми бархатными лентами.

— Ты думаешь, не свалятся? — Линни была скептически настроена по отношению к подобным конструкциям. — Неудобно ведь.

— Я же не танцевать иду, — пожала плечами Эла.

— Почему? Там вроде дискотека в комплекте? — в самом деле, народ собирался в том числе и танцевать.

- И что, кто-то что-то умеет? — в голосе Элы слышалось живейшее сомнение.

— Сама спросишь, — отмахнулась Линни.

Сорочка была белоснежная, льняная, отделанная узким плетёным кружевом и тонкой чёрной вышитой строчкой. Манжеты завязывались плетёными тесёмочками.

Затем последовала нижняя юбка, тоже льняная, ярко-алая. По подолу были пришиты полосы кружева, в них продёрнуты чёрные шерстяные нитки.

Корсет был чуть темнее юбки, красный, с белым плетёным кружевом, из кармашка высовывался деревянный резной бюск. То есть пластина длиной сантиметров тридцать, не позволявшая сгибаться в талии и держать корпус иначе как строго прямо.

— И как ты в этом сидишь? — это был чисто практический вопрос.

Линни уже пару лет подумывала о том, чтобы сшить себе приличный исторический комплект, но пока дальше псевдоэльфийских какбысредневековых платьев дело не заходило.

— Привыкла, — пожала плечами Эла, ей случалось носить правильно сшитые исторические платья и даже танцевать в них.

Корсет шнуровался сзади обыкновенным синтетическим шнурком — для того, чтобы держать нагрузку, это понятно. Зато каждая дырочка шнуровки содержала внутри себя металлическое колечко и была аккуратно обмётана красными нитками в тон ткани. И операцию шнуровки корсета было совершенно невозможно выполнить самой.

Далее пришла очередь бамролла — мягкой упругой подушечки в форме колбаски, тоже льняной и с кружевами.

— А это зачем? — прошептала Оксана.

Она стояла и смотрела на происходящее с реально разинутым ртом.

— Конструкция корсета такова, что он визуально съедает часть талии, — начала объяснять Линни. — Видишь — за счёт вот этой деревяшки? — она вытащила из внутреннего кармана бюск, показала его и упихала обратно. — Поэтому нужно вернуть фигуре пропорции, для этого — расширить силуэт сзади. Для того подушечка. Бамролл — круг вокруг задницы, нельзя сказать точнее.

Оксана слегка улыбнулась.

— Это не вокруг, — лениво уточнила Эла. — Это сзади и сбоку. А когда вокруг — много шире и объемнее, у тётушки Женевьев есть.

Наконец пришла очередь верхней юбки. Чёрное сукно на ощупь как старый шероховатый плед, тёплое и мягкое. По подолу — алые ленты, серебряная вязь вышивки, жемчужные и янтарные бусины, россыпь кораллов. А затем лиф — мягкий и серый, тоже с алыми лентами и драгоценной вышивкой. Из выреза торчал краешек кружева сорочки, красиво обрамлявший поднятую корсетом грудь, в центре лиф застёгивался на крупную сердоликовую пуговицу.

На шею жемчуг, кораллы и сердолики, в уши — сердолики в ажурной оправе, волосы Эла собрала в узел и заколола коралловыми шпильками, а сверху надела чепец. Белый снизу, черный сверху, длинный хвост сзади был поднят почти на лоб и там пристёгнут булавкой с маленьким авантюрином, золотые искорки так и плясали в свете последних солнечных лучей.

— А плащ и перчатки? — уточнила Линни.

— Есть, — подтвердила Эла.

Она встряхнулась, повела плечами, распрямилась… В ушах у Линни зашумел ветер, в лицо бросилась пригоршня снега, едва слышный топот копыт долетел из-за дальней горки. Чёрные строчки на манжетах напоминали птичьи следы на снегу, юбка топорщилась сзади мелкими складками, как громадный валун, слегка припорошенный снегом, жемчужины переливались замёрзшими каплями воды на ветках, сердолики — последними не облетевшими ягодами, а строчки серебряной вышивки летели сквозь черноту ткани, как порывы метели сквозь черноту небес вчерашней ночью. Эй, что это?

— Элка, не фони, — фыркнула Линни.

— Это не я.

— Ага, конечно.

— Это платье.

— А ты его случайно надела. Угу. Ничего подобного. Я готова верить, что костюм, отягощенный историей, обладает неким собственным фоном, но я зуб даю — активируешь этот фон ты! Видимо, на это и рассчитывала тётушка Женевьев, — Линни подмигнула сестрице. — Ладно, мне тоже нужно одеться.

Платье Линни ей самой казалось очень простым и незамысловатым, после того, что она только что надела на Элу. Ну подумаешь, серебряная парча, горсть стразов, пяток метров серебряной тесьмы и пара шнуровок в боках. То самое не то средневековое, не то эльфийское, а по сути — чистое фэнтези. Ещё можно надеть серебряные колготки и туфельки. То есть нет, туфельки просто заготовить. Переобуться на месте.

Эла что-то дорисовывала на лице, и зашнуровать Линни попросила Оксану. Похоже, Оксане обилие серебра понравилось даже больше, чем сложносочинённая конструкция Элы, ну да и ладно.

— А… мне можно будет пойти просто вот так? — Оксана кивнула на джинсы и водолазку.

— Вполне. Сегодняшний сюжет дозволяет. Это я тебе как один из мастеров говорю.

Оксана вроде приняла ответ, но всё равно зависла. А потом спросила:

— Скажи, а это всё правда? Ну, то, что происходит? Или на самом деле я умерла в лесу вчера, а это уже какой-то посмертный бред?

— Знаешь, это не такой простой вопрос, как может показаться. Вот я про себя уверена, что жива. Эла, как ты думаешь, ты жива?

— К сожалению, — отозвалась Эла, она как раз дорисовала глаза и вышла.

— Наша оценка факта нашей живости не предполагается. Скажи, а Оксана жива?

— Вполне. Она усомнилась?

— Вот видишь, Эла не сомневается, значит, так и есть. Оксана, а в самом деле — что тебе помогло не замёрзнуть вчера в лесу?

— Не знаю, — замотала та головой. Потом как будто решилась и сказала: — Нет, я, конечно, вчера думала, что если была когда-нибудь какая-нибудь, ну, не самая умная женщина, которая так влюбилась, что встряла и чуть жизни не лишилась, но спаслась, то пусть поможет, чем может, но это же так, ерунда.