Онлайн книга «Кровь данов»
— Да, наследник, — коротко ответил Барат. — Мы поели. И письмо Голосу Империи отнесли поутру, — доложил он. Письмо мы начерно набросали с Остахом, без подробностей — слишком многое нам нужно было успеть обсудить помимо письма. Писал письмо Остах уже один, когда я уснул. Все-таки детский организм требовал своего. Кайхур посмотрел на Барата и рассерженно зашипел. — Тихо!.. — цыкнул я, опуская ладонь на голову щенка. Как только мы прекратили трапезу, братья вытащили кресло на улицу. Вскоре мое транспортное средство перестанет быть моим, и я решил сделать последний выезд примечательным. Я улыбнулся своим мыслям. Мое приподнятое настроение после пробуждения с Кайхуром в обнимку было неистребимо. — Не хмурься, — обратился я к Остаху. Тот встал из-за стола, плотно поев. — Найдем мы эти драгоценности. А не найдем, так заработаем на новые. — Заработаем… Тут поколения собирали… — пробурчал он и поджал губы. — Мы к колеснику, как договаривались? — Да, — кивнул я. — Как договаривались, к колесных дел мастеру. Вчера удалось обсудить сегодняшний день. Требовалось восполнить финансовые потери, и сегодня мы собирались этим заняться. Доходы от копорского чая — это хорошо, но источников пополнения бюджета должно быть несколько. — Кто-то идет, а кого и везут, — выходя, пробурчал Остах. — С сегодняшнего дня я больше не сяду в кресло на колесах! — громко объявил я, выходя на крыльцо. Барат с Йолташем посмотрели на кресло, недоумевая, зачем тогда они вытащили его на улицу. — Сегодня у нас есть герой, которого мы с почестями повезем по улицам этого чудесного города! — торжественно произнес я и посадил Кайхура в кресло. Барат поднял руки и отошел назад. — А ты предлагал мне утопить этого замечательного щенка! — дурачась, я показал пальцем на Барата. Тот поднял руки повыше, словно защищаясь. Он понял шутку и был не против подурковать. — За это ты приговариваешься к наказанию: возить Кайхура в моем кресле целый день! Щенок, со своим смешно свернутым набок ухом, открыл пасть и вывесил язык. Довольно сощурился и тявкнул. Даже Остах, с утра недовольный всем и вся, расхохотался. Что уж о нас говорить! Проезд по городу обернулся для моего щенка триумфом! Окрестные жители за пару дней если и не успели привыкнуть к мальчику-горцу, которого возят на чудно́м кресле, то хотя бы слышали о нем от соседей. Но увидеть в этом кресле не малолетнего гостя наместника, а уродливого белого щенка?.. Сам колесник, увидев нашу процессию, круглыми глазами смотрел на Кайхура, свернувшегося на сиденье. Мастер вышел на улицу перед лавкой, встав под тележным колесом-вывеской, что висело над входом. Кайхур устал от всеобщего внимания и дремал, положив голову на передние лапы, не обращая внимания на глупых зевак, показывающих на него пальцами. — Господину не понравилось мое изделие? — упавшим голосом спросил мастер, комкая в руках кожаный передник. — Оно годится только для собак? — Понравилось! — крикнул я, подпрыгивая. — Просто я теперь хожу! А Кайхур — герой! — Господин теперь может ходить! — обрадовался колесник. Раньше это ему не пришло в голову, так он опечалился видом собаки в кресле. Он глубоко поклонился. — Примите мои поздравления, господин… — Зови меня Олтер, — прервал я его. — Господин Олтер, — поклонился колесник еще глубже. — Не господин, — отмахнулся я. — Просто Олтер. Мастер оторопел и забыл поклониться. — А я — Остах, — сказал наставник. — Тоже не господин. — Он посмотрел на меня и хмыкнул. Остах, то якобы не знающий имперского, то изъясняющийся на нем с лоском столичного жителя, вновь ввел мастера в ступор. Бедняга! Только руки колесника продолжали шевелиться, комкая передник. Я решил ему помочь и спросил: — А тебя как зовут, мастер? — Алвин, — торопливо ответил ремесленник. — Алвин-колесник. Меня все здесь знают. Пройдемте в лавку. Наконец-то! Мы вошли в небольшое помещение, я сел на каменную скамью вдоль стены, а мастер встал за прилавок. И я, и он немного расслабились: я — оттого, что присел, дав отдохнуть ногам. А мастер — оттого, что занял свое привычное место хозяина лавки. — Вот что, мастер, — начал Остах, поковыряв в ухе, — каталка добрая вышла… — Я не смогу взять ее назад за те же деньги! — прижав руки к груди, вскрикнул Алвин. — Приходили стражники после… — Его взгляд вильнул мимо меня и остановился на Кайхуре, который продолжал дремать как ни в чем не бывало. — После нападения на наследника, — спокойно закончил за него Остах. — После нападения на наследника, когда вы ушли и пришли стражники, — зачастил Алвин, — они опять перевернули все вверх дном и грозились забрать меня… И в лавку, и в мастерские, и в дом залезли, оглоеды. Кричали, что я вор! А меня все здесь знают, госп… — он запнулся и исправился: — Наследник Олтер и Остах. — Но они случайно нашли немного монет на мостовой рядом с лавкой и подобрели. И ушли в трактир пить пиво за твое здоровье, — с широкой улыбкой закончил за мастера Остах. Улыбка колесника вышла не такой широкой. Кислой она была, эта улыбка. Видимо, немало денег пришлось отвалить стражникам. — Мы не собираемся сдавать кресло-каталку назад, — не вытерпел я. Остах нахмурился и поджал губы. — Не собираетесь? И деньги назад требовать не будете?.. — не веря своим ушам, прошептал мастер. — Но наследник теперича на своих двоих… Алвин посмотрел на меня, и я ему улыбнулся в ответ. — Не будем, — кивнул Остах. — Напротив, мастер Алвин, хотим сделать новый заказ. Хороший заказ. Алвин положил натруженные руки на прилавок. Глубоко вдохнул. Повернулся в сторону проема с занавеской, ведущего во внутренний двор, и гаркнул: — Альв! Альв, иди сюда! Занавеска тотчас взметнулась, и в лавке оказался мужчина средних лет. — Это мой сын, Альв, — коротко представил мастер вошедшего. — Встань за прилавок, нужно переговорить с дорогими гостями, — отдал он распоряжение и отодвинул занавеску, приглашая нас. — Пройдемте, наследник Олтер, Остах… и ваши охранники. Мы вышли во внутренний дворик, в центре которого рос памятный мне орех с раскидистой кроной. Вокруг этого дерева в прошлый раз мы проводили испытания кресла, наматывая круги. Кайхур, видимо, тоже что-то запомнил. Песик повернулся к месту, где он отгрыз палец у напавшего гворча, зарычал, а шерстка на загривке поднялась дыбом. — Молодец, молодец, Кайхур, — опередил меня Барат и нагнулся, погладив щенка. О, чудо! Кайхур не только не цапнул Барата, а даже слегка потерся головой о ладонь! После того как горец прокатил его в кресле через весь город, Кайхур сменил гнев на милость. Щенок прошел через двор, наполненный работающими людьми, и задрал ногу, окропив дерево. Работники весело загомонили, засмеялись, но Алвин прикрикнул, и те вновь склонились над заготовками. |