Онлайн книга «Зигги Стардаст и я»
|
Он бросает к остальной добыче несколько римских свечей и еще один цилиндр размером с Миссури, потом достает из кармана пачку «Кэмела». – Э-э, пап, наверно, не стоит здесь курить. – Это почему? – Потому что мы буквально находимся в шатре, полном взрывчатки! – А, верно… на, держи, – сует корзинку мне в руки. – Наполни ее доверху. И уходит к самой дальней границе шатра, расхаживая там взад-вперед, то и дело запуская руки в волосы. Что-то явно не так. Я сную по рядам, кидая в корзинку фейерверки: для себя – все, что кажется самым искристым, а для папы – что пострашнее. Набиваю еще две корзинки – снова блуждаю в своих спутанных мысленитях о танце с Уэбом, о том, действительно ли то были «пустые угрозы», и о том, как снова улизнуть, чтобы увидеться с ним… и даже не замечаю небольшую кучку людей, которые собрались вокруг отца, пока не раздается чей-то крик. Роняю корзинку и бегу, проталкиваясь сквозь мешанину локтей и животов, – и обнаруживаю, что его снова сотрясает апокалиптический громовой кашель. – Может, врача вызвать? – спрашивает кто-то. – Это его сын, что ли? – подает голос какая-то женщина. Я падаю на колени рядом, но он меня отталкивает. – Все в порядке! – выкашливает папа. – Оставь… в покое! Медленно встает, пошатываясь бредет к сетчатому ограждению, хватается за него, пытаясь удержать равновесие. Сетка прогибается, и он с размаху шлепается на землю, запутываясь в паутине оранжевого пластика и захлебываясь очередным приступом. Иисусе! Вскрикивает та же женщина. – Кто-нибудь, вызовите врача! – вопит мужчина, уже другой. Женщина пускается было бежать к шатру, но отец исхитряется между барахтаньем в сетке и спазмами в груди крикнуть: – СТОП! Мы застываем. Смотрим, как он лежит на земле, точно разбитая колымага, постепенно восстанавливая дыхание. Тяжело дышит. Багровый цвет лица и глаз постепенно бледнеет, превращаясь в насыщенный розовый. Он тянет ко мне руку. С помощью пузатого добровольца я поднимаю его на ноги. – Вы уверены, что все в порядке, мистер? – спрашивает мой помощник, крепко удерживая папу за вторую руку. Тот кивает, рассеянно машет. – Хорошо, все хорошо, – говорит он. Пару раз глубоко вдыхает, пару раз так же глубоко, надсадно кашляет. – Вот проклятье… Никак не мог… перевести дух… извините… ребята! – Нужно вызвать врача или?.. – Нет, нет… все нормально, – сопротивляется папа, освобождая руку. – Приятель, мне просто нужно… бросать это дело, – хлопает по сигаретной пачке в кармане и натужно смеется. – Спасибо всем. Еще раз извините… Я в порядке, честно. Идем, сынок. Мы проталкиваемся сквозь толпу. – Пап, серьезно, как ты? – Ничего-ничего. Как… черт возьми, как стыдно! Отведи меня… к машине. Усаживаю его на пассажирское сиденье. – Ты фейерверки взял? – сипит отец. – Ой! Нет. Нам же ехать надо… – Нет уж. Вот, держи, – шарит в кармане, протягивает скомканную двадцатку. – Иди, оплати. И скажи тому парню… пусть сдачу оставит себе… чтобы… починить ограждение. Папа наклоняется вперед, упираясь одной рукой в приборную панель, другой держась за дверцу, снова пытается восстановить дыхание. Я протягиваю ему «питер-пол-и-мэри». – Попробуй, – говорю. – Может, поможет. Он машет рукой. Когда пару минут спустя я возвращаюсь с набитой доверху коробкой, отец сидит прямо, с закрытыми глазами. Грудь раздувается, точно воздушный шар с горячим воздухом. – Вези в магазин, – командует он, когда сажусь в машину. – Может, лучше поехать домой, показать тебя… – Вези, сказал! Повинуюсь. По дороге отец оглашает список вещей, которые обещал Хизер купить для большого свиного жаркого в честь Четвертого июля. Проклятье! Я совсем забыл. Начинаю продумывать способ пробраться на другую сторону озера… Когда возвращаемся, никого нет. – Мне нужно временно исчезнуть, – говорит папа, когда забираемся в трейлер. – А ты сидишь и не высовываешься, слышишь меня? – Ладно. Он выхлебывает почти целую бутылку сиропа от кашля, точно пиво, прямо из горла, и через считаные минуты отрубается. Да, пап, сочувствую. Беру бутылку и делаю пару глотков, чтобы тоже забыться. Иногда исчезнуть из собственного тела, из самого себя – единственный выход. 44 Ощущение – будто голова застряла в аквариуме. Вроде того, который я надевал, когда мы с тетей Луной праздновали высадку на Луну. Который час? Без понятия. Четверть чего-то ночи, где-то так. Наверное, во сне я провалился в черную дыру: никаких сновидений, черным-черно внутри и снаружи и тихо, как в гробу. Не считая цикад. Сегодня они какие-то особенно голосистые. Выглядываю из-за занавески. В трейлере Хизер ни огонька. Ржавый «Жук» так и стоит на подъездной дорожке, но папиного «Кадиллака» нет. Может, отправились ужинать в «Ди-Кью». Он спрашивал меня, пойду ли я с ними? Пытался разбудить? Не то чтобы я хотел, понятное дело, но если и да, я этого не помню. Пару раз хлопаю себя по щекам, пытаясь поскорее вернуться в реальность… – Что ж ты так сурово-то с собой… – ЧЕРТ! – Всем телом шарахаюсь о стену трейлера. Хэл. Сидит в темноте на углу папиной постели, точно Мрачный Жнец. – Ффу, напугал. Что ты здесь делаешь? – спрашиваю и одновременно заворачиваюсь в простыню. В качестве самозащиты, наверное, не знаю. Все мышцы мгновенно напрягаются. – Ну, прости, прости, – говорит он. Улыбается. Это я слышу, но не вижу. – Все уехали, и я подумал, может, мы с тобой шашлычок соорудим или еще что… Но ты спал, и я не хотел тебя беспокоить. Поэтому… Ждал. Шрам дергает болью. Внутри идет стремительное перепрограммирование: тело парализовано, зато разум бежит олимпийский спринт. Потому что знает. – О… Ну… Ты не мог бы подождать снаружи? – Это мой дом, мать твою! Мгновенная перемена. От сахарной сладости до серийного убийцы. Даже не представляю, как, черт возьми, можно управлять этим негативом. Теперь смеется. – Но ты прав. Ты же у меня в гостях. Мне просто казалось, что тебе не наплевать на то, что нас с тобой связывают общие секреты и все такое… – Он словно медленно проворачивает нож в моем животе, пришпиливая меня к трейлеру, точно дохлого навозного жука. – В смысле, ты вчера взял да исчез, а… ну… ты ж помнишь, что я говорил?.. Здесь, на озере, глаз везде полно … Ладно, я уйду. Если ты так хочешь. |