Онлайн книга «Легко на сердце (сборник)»
|
Работа есть, ноги носят. А что до женского счастья… так и тут вы не одна. Сколько женщин, ваших ровесниц. И помоложе. Куда моложе! И где оно, это женское счастье? Кто его видел? Утром, на обходе, к Любочкину подошел лечащий врач. – Как настроение? – поинтересовался он бодренько. – Как спалось-елось? Любочкин глянул на него и отвернулся. Буркнул: – Отлично. Так отлично, что жить не хочется… – Что так? – совсем развеселился тот. – Какие-то проблемы? – Лично у меня – никаких, – ответил Любочкин на его глупость. – Может, у вас? Лечащий похлопал его по руке. Фамильярно похлопал, как дурачка. – Все будет отлично, Николай… Анализы у вас неплохие, вот сейчас капельничку новую вам назначу, витаминчики продолжим, потом кардиограммку повторную забацаем – и по домам! Через недельку, дней десять… – Бацайте, – хмыкнул Любочкин, – вам-то чего… А мне… Пофиг мне, что вы там «бацаете». По барабану, понятно? Врач развел руками: – Ну, так же нельзя! Надо с подъемом, с настроением надо! С позитивом и настроем, так сказать. На выздоровление! – Ага, – буркнул Любочкин, – как прикажете. Щас поднимусь и гопак вам станцую! Врач вздохнул, покачал головой и повернулся к соседу Любочкина. Галя огромным половником помешивала в ведре горячий геркулес. Плюхнула ведро на тележку, туда же тазик с хлебом и миску с нарезанным кубиками сливочным маслом. Лоток с сыром, поднос с омлетом. Сглотнула слюну: кашу больничную – сладкую, густую – она любила. А еще и хлеб с маслом, горячее какао – ох, красота! Подумала: быстренько все разнесет, раздаст – и к себе, завтракать. Подойдут и девчонки-медсестры. За свежим хлебом – кашу они не едят, берегут фигуры. Правильно, молодость – куда кашей напихиваться! Они у себя, в сестринской, кофеек заварят, колбаски нарежут. Подойдет врач, Илья Матвеич, тот пожилой и к тому же язвенник. Кашу он никогда не пропускает. А заведующему, Виктору Владимировичу, Галина сама отнесет – омлет, бутерброд с сыром, какао. Он будет ее благодарить за заботу и очень стесняться. Человек он хороший и многодетный отец. Всем его жалко, а ей, Гале, жальче всех. Знает, что дома позавтракать он не успевает – двух девчонок отвезти в школу, а пацана в детский сад. Она толкнула дверь в палату и громко объявила: – Мальчики, завтрак! Все оживились и стали протягивать ей тарелки. Только Любочкин не повернулся – как вперился в стену, так и лежал. Она подошла к его постели. Потрогала за плечо. – Э, молодой человек! Просыпайтесь! Каша вот стынет, какао, омлет! Любочкин повернулся и увидел ее – хорошую женщину и доброго человека. Лицо его просветлело, и он сел на кровать. Она улыбнулась ему, чуть зарумянилась и, оглянувшись, положила на хлеб два куска масла и два куска сыру. – Ешь, – шепнула она, – сил набирайся! Любочкин молча и растерянно кивнул и долго смотрел ей вслед, на уже закрытую дверь. Потом спохватился, быстро съел кашу, которую категорически не ел никогда в жизни, проглотил квадратик омлета, два бутерброда и чашку уже остывшего какао. И все это показалось ему таким вкусным, словно позавтракал он не в больнице, а в ресторане «Прага», к примеру, в котором не был, разумеется, никогда. За всю свою дурацкую и бестолковую жизнь. Не был, но слышал. Столичный все-таки житель. Вошла медсестра со штативом. – Капельница, Любочкин. Давайте руку! – строго сказала она. Он живо протянул ей руку и хохотнул: – С чем капельница, кудесница? Шутку медсестра не подхватила, а посмотрела на него с осуждением. – Со спиртом, больной. Устраивает? – Лучше б с шампанским! – продолжал острить Любочкин. Медсестра тяжело вздохнула и не ответила. Презирала, похоже. На обед был гороховый суп и котлета с пюре. Галина ему улыбнулась и положила котлету побольше. И пюре шмякнула – от души. – Киселю кому? Добавки? – спросила она, и все разом протянули стаканы. Она подошла к Любочкину и налила ему первому. Он крякнул от удовольствия и дотронулся до ее руки. – Спасибо! – мелодично и тихо почти пропел он. – Спасибо, Галинушка! Галя вздрогнула, покраснела и быстро от него отвернулась. А он, победно оглядев сопалатников, сытно крякнул и отвернулся к стене. Только вслух объявил: – После сытного обеда, по закону Архимеда… И уснул. Чего ж не уснуть, если сыт, в тепле и вполне себе в хорошем настроении! Вечером, после отбоя, он, обернувшись простыней, осторожно вышел в коридор и на цыпочках подошел к буфетной. Дверь была приоткрыта, но он постучал. Галя сидела за столом и отгадывала кроссворд. – Помощь нужна? – игриво спросил Любочкин. – Я в этом деле… Мастак. Галина зарумянилась и кивнула. Он присел напротив, подперев голову ладонями. – Ну, что там у нас? В чем, как говорится, заминка? – Слово из пяти букв… Не знаю, – честно призналась она. Он почесал затылок. – Так, значит… Помолчали. – Чаю… Хотите? – тихо спросила она. – С ватрушками. – Дело! – важно кивнул Любочкин. – А слово это… Она глянула в журнал, карандашом вписала слово и удивилась: – Верно! А вы… Такой молодец! Любочкин махнул рукой: – Да что там. Кроссворд, великое дело! – Ну, не скажите, – вздохнула она. – Говорят, что хорошо развивает память. Потом они пили чай – сначала молча, стесняясь и все не решаясь начать беседу. А потом – понеслось. Вдруг она стала рассказывать про себя, про сына, про внучку и про сноху. Про огород и цветы, которые она так любит, – георгины, левкои, флоксы. Потом стали говорить про грибы и обрадовались, что оба заядлые грибники. Потом она вдруг вздохнула: – Сто лет в лесу не была… Одной страшновато, а не с кем… – Да сходим! – торопливо заверил Любочкин, небрежно махнув рукой. Она вздрогнула от волнения, опять покраснела и вытянулась в струну, не решаясь переспросить или уточнить: а когда? Когда, собственно, сходим? А он уже болтал про рыбалку, про дружка Ваську и «во-от таких сомов! В метр длиной. Веришь?». Она верила. Кивала и верила. Всему верила – и про грибы, и про сомов. Потом опять говорили – про маму, отца, про его родню. Она рассказывала что-то про маленького Петьку, а он про свою дочку Дашу, хвастаясь, что он уже дед и внука его зовут Дениской. Шикарный пацан. Умнейший! |