Книга Сердечная отрава, страница 26 – Владимир Колычев

А Казимир говорил о чем-то в ухарском духе, глаза азартно блестят, улыбка и душа — нараспашку. И Сирене, видно, это нравится.

Заметив Арсения, Казимир замолчал, полез в карман за сигаретой. Повернулась к нему и Сирена, но взгляд не задержала. Глянула с унылым равнодушием и снова переключилась на Казимира.

— Как спалось? — спросил Казимир.

В его благодушном тоне угадывался укор. Нельзя спать, когда опасность грозит со всех сторон. С чужими девушками лясы точить можно, а спать нельзя. Интересная у него логика.

— Спалось, — кивнул Арсений, с подозрением глядя на него.

— А мы тут погулять вышли. — Казимир весело подмигнул Сирене.

Она ответила ему улыбкой. От которой не осталось и следа, когда она повернулась к Арсению.

— Я пойду, — сказала девушка, обращаясь к Казимиру.

Арсений, казалось, не существовал для нее вовсе.

— Давай. Приготовь там что-нибудь на завтрак, — бросил ей вслед Казимир.

И Сирена послушно кивнула.

Глядя ей вслед, Арсений заметил Ширмана — магнат стоял у окна в своей комнате и наблюдал за ними. Видимо, ему тоже не нравилась неожиданная симпатия между Казимиром и Сиреной. А может, он просто следил за Казимиром, который, судя по всему, знал, где находится тайник с деньгами. Арсений почесал в затылке. Да ладно! Конечно же, Ширмана волнуют только деньги, и никакой симпатии к Казимиру Сирена не испытывает. Просто она хочет позлить Арсения — за его невоздержанность. Если так, то вчера он явно поспешил…

Но ведь можно поговорить с Сиреной, извиниться перед ней! В конце концов, ничего страшного не произошло. Она ведь тоже вчера хотела любви, просто сейчас, скорее всего, боится сама себе в этом признаться.

— Видал, Ширман нас пасет, — тихо сказал Казимир. — За свое бабло переживает.

— Я так и понял, — отозвался Арсений.

— И я переживаю… Уходить надо.

— С баблом.

— И с баблом тоже.

Арсений с подозрением глянул на Казимира. С чем он еще собрался уходить? Или с кем? Ширмана он брать с собой, помнится, не собирался. Может, он на Сирену глаз положил? И с ней хочет уйти, и с деньгами. А вдруг она согласна?

— Когда? — спросил он.

— Да с Ширманом решить вопрос надо.

— У нас же договор, — качнул головой Арсений.

— Ты можешь остаться с ним. — Казимир пристально смотрел в лицо.

— Мы все останемся с ним.

— Можно и так… — немного подумав, кивнул Казимир. — В принципе, нам ничего не угрожает. Никто не знает, где мы. Главное, сидеть на жопе ровно и не отсвечивать.

— Не будем отсвечивать, — кивнул Арсений.

— Ну, тогда иди брейся… А то девушки любить не будут.

— Мне нужна только одна девушка. И она меня любит!

— Ты в этом уверен? — с едкой иронией спросил Казимир.

— Даже не думай! — Арсений глянул на него с предостережением.

Пусть даже не думает раскатывать на Сирену губу, а то ведь Арсений не посмотрит, кто в их команде старший.

— Иди, брейся, — добродушно повторил Казимир, явно не желая обострять ситуацию.

Он остался во дворе следить за деньгами, а Ширман, видимо, следил за Казимиром.

На кухне была только Сирена, она уже заканчивала с яичницей, когда вошел Арсений.

— Есть будешь? — равнодушно спросила она, даже не подняв глаза.

— Это ты мне? — опускаясь на стул, с подозрением спросил он.

— И тебе тоже.

— А кому в первую очередь?

Сирена потушила конфорку под сковородой, повернулась к Арсению и посмотрела на него со снисходительной улыбкой взрослой женщины.

— Ревность — плохой друг. Потому что много врет.

— А есть повод для ревности?

Сирена подошла к нему, мягко взяла руками за голову и прижала лицом к своей груди.

— Хватит говорить глупости.

— Ты просто меня дразнила?

— Ты вчера повел себя, э-э… не совсем правильно.

Арсений повеселел. Что ни говори, а есть разница между «не совсем правильно» и «совсем неправильно». И если вчера он в чем-то и ошибся, то лишь во времени. Поторопился. Чувства захлестнули. Не вчера нужно было начинать с Сиреной, а сегодня. Ну, в крайнем случае, завтра.

— Извини.

— Конечно… — отстраняясь от него, улыбнулась Сирена. — Давай, зови всех кушать… А я пойду, голова что-то болит…

Уходя, она с намеком глянула на него. Не хочет она быть на кухне вместе с Казимиром и Ширманом, нет желания подавать Арсению повод для ревности, потому и уходит.

А он не торопился идти за Казимиром. Сначала съел свою порцию, потом позвал его, а вместе с ним и Ширмана. И только когда эти товарищи по подозрительности оказались вместе на кухне, зашел к Сирене в спальню.

Дверь в комнате закрывалась на щеколду, но Сирена не стала запираться, значит, она ждала его. А что еще можно было подумать?

Сирена стояла перед зеркалом и расчесывала волосы.

— Помочь?

Арсений забрал расческу, но по волосам провел рукой: сверху-вниз, — по голове, по спине. Только тогда и услышал запоздалое возражение.

— Не надо, — сказала Сирена.

Но при этом сощурилась как довольная кошка.

— Я нежно.

Продолжая гладить волосы, он поднес губы к уху, языком коснулся мочки.

— Опять начинаешь? — прошептала она. И совсем легонько, скорее игриво, чем возмущенно, толкнула его бедром.

— И опять, и снова, и всегда.

Он запустил руку под кофточку, пальцами нащупывая сосок. Сирена жадно задышала, откинула назад голову, но вдруг резко повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза.

— Ну почему ты такой? — жарко, под давлением чувств, спросила она.

— Потому что ты свела меня с ума.

Он снимал с нее блузку, а она смотрела на него как на неизбежность. И вожделение читалось у нее во взгляде, и опасение. Но Арсений уже знал, как избавить Сирену от лишних сомнений и тревог. Он уложил ее на кровать — она подчинилась. Он властвовал — и растворялся в ней.

Арсений уже был на самом пике, когда в дверь некстати постучали. Сирена дернулась, уперлась руками ему в грудь, но глаз не открыла. И он не остановился. Если за дверью Казимир, то пусть берет пистолет, потому как остановить Арсения в этот момент мог только выстрел в голову.

Но Казимир не выстрелил, и Арсений упал на землю с вершин совершенно опустошенный. И даже не смог заставить себя подняться, как в прошлый раз. Казимир в доме, пусть он сам наблюдает за обстановкой, а Арсений имеет право наслаждаться покоем в объятиях Сирены. Заслужил.