Книга Заражение, страница 112 – Сергей Милушкин

— А кто? Волки?

Мышкин покрутил пальцем у виска.

— Хочешь пойти посмотреть? Откуда тут волки? Последнего волка убили пятнадцать лет назад, забыл что ли, классная рассказывала. Тоже мне, отличник…

— Мне нужно… я кое-что…

— Идем. У нас еще дело есть, если ты не забыл.

Петя подобрал рюкзак. Он выкинул вместе с бутербродом единственную фотографию, которая связывала его с Сашей. Она принесла ее на урок рукоделия — нужно было оформить что-то вроде семейного альбома. В ее поделке было три фотографии, они уютно смотрели из нарисованных окошек красивого дома. Светило солнце, плыли голубые облака и возле горизонта, у зеленой полоски леса журчал серебряный ручей. Где-то там Петя видел и себя, в ее рисунке, но не в своем. Он взял Сашину фотографию и спрятал в карман шорт. И никто никогда не узнал, куда пропала карточка. Зоя Викторовна перерыла всю группу и развела руками.

Наверное, ветром сдуло, — сказала она Саше. — Так что, принеси новую, завтра приклеим и будет лучше прежнего.

А Петя вечером спрятал фото в укромное место. Когда ему становилось совсем невыносимо, отгибал полоску обоев, лежа лицом к стене и смотрел на ее улыбающееся лицо.

Каждому нужен свой маленький секрет, свой ангел-хранитель, свой талисман. Которому не нужно ничего говорить — достаточно просто посмотреть на него и уже становится легче.

Каждый имеет право на это.

И когда жизнь отнимает у тебя его, все переворачивается с ног на голову. Все становиться не так, как было вчера и даже сегодня. Неожиданно ты сталкиваешься с жизнью один на один, лицом к лицу. И нужно иметь мужество, чтобы не пуститься наутек при виде разъяренного зверя, вырвавшегося из клетки. Даже если этот зверь — всего лишь плод твоего воображения. Особенно, если плод твоего воображения.

У меня будет новая фотография.

Я сделаю ее не для Мышкина. Я сделаю ее для себя, решил он, и сказал:

— Идем, я знаю куда нам нужно.

Они пересекли мост и вышли на плавно загибающуюся Советскую, центральную улицу Огненска. В середине ее, за памятником Ленину, в углублении находился ресторан «Тройка». Петя отвел взгляд от сверкающих окон, за которыми сновали официантки, разносящие заказы.

— Нужно заскочить домой переодеться, — сказал он Мышкину. — Тут недалеко, за пустырем налево, к старой церкви.

Сзади налетел ветер, хлестнул по спинам, подтолкнул, припорошив плечи.

— Я тебя внизу подожду, — сказал Мышкин. — Вдруг у тебя батя дома.

Это вряд ли, подумал Петя. Телефон молчит, что тоже странно. Он на дежурстве и раньше полуночи не явится. Но переубеждать Кирилла не стал.

Он заскочил домой, быстро переоделся в сухую одежду, кинул портфель под стол, потом подумал и перенес его в свою комнату, поставив возле стола. Вынул из ящика тетради, пару учебников, раскрыл их как получилось. Оглядев художественный беспорядок на столе, удовлетворенно кивнул: можно было подумать, что он делал уроки и куда-то на минуту отлучился. Может быть, в туалет.

— Ну что, дома батя? — сразу спросил Мышкин, когда Петя вышел.

— А?.. Да, дома, телек смотрит, там же Поле чудес идет.

— Точно, я и забыл… А чего окна темные? — кивнул Мышкин на два петькиных окна.

— Так свет вырубил. Засыпает после дежурства.

— Ничего не сказал? Ну… что видел кого-то…

— Не, все нормально.

Мышкин облегченно вздохнул.

— Ладно. Идем, пока совсем не замело. Ты же знаешь, куда идти? Ты говорил, что был там.

Петя почувствовал на своей спине испытующий взгляд.

— Да, только к ней не пускают никого. Кроме родичей. Я был под окнами. Чтобы попасть туда, придется постараться.

Мимо прошли трое пьяных мужиков, горланящих что-то про родину, и что она им нравится, хоть и… — дальнейшие слова унес злющий ветер.

— В горбольницу идем, там покажу.

Они гуськом, один за одним свернули на Охотскую, оставив церковь слева и пошли вдоль старых одноэтажных домишек, окна которых были темны, словно люди здесь и не жили, хотя со дворов периодически доносился пугающий рык.

— Видал, крест унесло, — сказал Мышкин, показывая рукой в сторону церкви. Петя посмотрел в ту сторону и увидел темный силуэт деревянной церкви, купол которой вместо креста венчал обрубок. — Не к добру все это… — добавил он.

У церкви, замерев, стояло несколько человек. Кажется, кто-то выл — ветер доносил оттуда горестный стон, всхлипывания и карканье ворон.

Минут через пятнадцать они добрались до больницы. Здание окружал забор из стальных прутьев, при виде которого Мышкин прыснул в кулак.

— Черти что, — сказал он. — Прыгаем? Я подсажу.

Он помог перебраться Пете, потом перелез сам. На территории больницы снег лежал толстым белым ковром — ни единого следа.

— Нужно обойти со двора, потом в дальнее крыло и налево, вокруг него. Крайние окошки на третьем этаже ее. — Он сказал это и явственно ощутил, что за ними наблюдают. Кто-то смотрит на них прямо сейчас и от этого взгляда, ощущения чужого присутствия, у него свело желудок.

— Слушай… — начал было он. — А может… завтра, при свете? Что мы там увидим сейчас?

Мышкин пнул девственную белизну снежного ковра.

— Не ссы. Мы просто посмотрим и все. Никто нас не арестует, это тебе не овощебаза. Здесь даже собак нет. — Он говорил дело, Петя это понимал, но не мог отделаться от жуткого ощущения. Будто он пришел и потревожил покой того, кто совершенно этого не желал.

Справа темнел одноэтажный кирпичный барак, над крыльцом которого висела освещенная тусклым фонарем красная табличка со потеками «Ритуальный зал».

— Морг, — сказал Мышкин. — Он резко дернул Петю за рукав и тот от неожиданности вскрикнул. Сердце его забилось как пойманная в силок птичка.

— Дурак! — в сердцах выкрикнул он.

— Да лан тебе, говорю не ссы! Если хочешь, на обратном пути можно посмотреть. Ты был когда-нибудь в настоящем морге? Я только в «Разбитых фонарях» видал.

Петя сжал кулаки. Тяжелое чувство усиливалось с каждым шагом. Он не понимал, что с ним творится, но было такое чувство, что кто-то держит его за шиворот и не дает ступить.

Наконец, они обогнули задние, отступили от стены на несколько метров и Петя взглянул вверх. Почти стразу же он инстинктивно преградил рукой путь Мышкину, прижав палец к губам.

— Т-с-с! — прошипел он, указывая на окна, жалюзи которых волновались. — Кажется, там кто-то есть.

Мышкин застыл, вглядываясь в темные окна.

Пару минут они стояли молча.

— Не… — тихо сказал Мышкин. — Темно же, кто там может быть?

— Но жалюзи… я видел, что кто-то их тронул.