Книга Цена страсти шейха, страница 25 – Кэрол Маринелли

Он показал ей, где можно освежиться, и предупредил, что еду скоро подадут. Ванная комната была освещена симпатичными светильниками. Было так странно видеть огромную ванну посреди пустыни. Обслуга обо всем позаботилась и уже заполнила ее водой и маслами – даже звонить не нужно, как было в отеле. Не в силах противиться соблазну нырнуть в эту молочную воду, Обри почувствовала, как усталые мускулы немного расслабляются, и выдохнула – как же хорошо, что Халид наконец знал об Ааязе. С нее словно сняли тяжелую ношу.

Обри выбралась из ванны и, не найдя полотенца, вмассировала остатки масла в кожу. Халата тоже не было, но за занавеской скрывалось еще одно помещение, чем-то напоминавшее гардеробную. Там были зеркала и украшения, шелковые шарфы и духи. Халат тоже обнаружился там – бархатный, с роскошно украшенным воротом и манжетами.

Халид действительно спланировал все до деталей, и это нервировало. Казалось, он всегда был на пару шагов впереди – даже когда получал неожиданные новости.

Держа в руках халат, Обри задумалась. Ей надоело одеваться ради мужчин. Отложив его, она нашла сорочку из бледной шелковой ткани – возможно, это арабское нижнее белье, но уж точно лучше бархата. Она причесалась, накинула на плечи шелковый шарф и, проигнорировав все баночки и скляночки, вернулась к Халиду, ожидавшему ее за низким столом. Он промолчал, хотя ее вид напоминал ему о первой встрече, когда ее плечи точно так же прикрывал шарф. И о том дне, когда он вернулся в номер и впервые увидел ее бледное лицо без макияжа. И о том, когда он впервые осознал, как сильно ее любит. Но все эти напоминания он оставил при себе – слишком жестоко было сегодня возвращать их к жизни. Если бы любовь могла помочь, она бы уже это сделала.

– Ты ничего не будешь? – Стол был накрыт на одного.

– Я поел в отеле, это для тебя.

– Что это? Потрясающий аромат.

– Пити. Баранина и нут.

– С шафраном и мятой. Очень вкусно.

– В переводе «суп для души».

– Очень точно.

А еще были кутабы с сыром и бараниной. Как же она была благодарна Халиду, что он не выдавливал из нее ответы. Она действительно была очень голодна.

– После выступления было торжество с едой и развлечениями.

– Тебе жаль, что ты его пропустила?

– Нет. Просто говорю, что в любом случае поела бы. Это хорошо.

– Хорошо.

В заключение подали черный чай с рафинадом и лимоном в тяжелых хрустальных бокалах – освежающий и сладкий одновременно. Халид молча смотрел, как на ее щеках постепенно появлялся румянец. Как она воспримет его слова? Он не знал, поэтому предпочел дать ей сперва насытиться. А пока спросил о том, как она жила это время. Обри снова удалось его удивить.

– Я брала уроки игры на скрипке.

– Как долго?

– Ну… я начала через несколько недель после нашей встречи. Никто не знает.

– Почему?

Обри набрала ложку пити, обдумывая ответ. Халид прав, это действительно пища для души – теплая и насыщающая и дающая время на размышление. Почему она не сказала тете и маме?

– Наверное, мне было немного совестно. Какое-то время я не работала…

– Ты поддерживала мать, когда она была в таком же положении.

– Знаю. И поэтому тоже я решила молчать. Я люблю маму. Очень. Но она знает, на что надавить.

Халид улыбнулся и внезапно осознал, что за прошедший год он делал это крайне редко.

– Скажи я ей об этом, она бы придумала миллион вещей, на которые мне стоит тратить свое время и деньги вместо занятий. – Ей нравилось, что Халид молчит, давая ей сформулировать до конца. – Мне нужна музыка. Нужно что-то, что будет принадлежать только мне.

– Да.

– А что принадлежит только тебе? – Она поделилась с ним половиной кутаба, и Халид без колебаний погрузил лепешку в ее миску с пити. Они стали ближе, чем сами осознавали.

– У меня нет… – Он хотел сказать, что у него нет времени, но это было бы не совсем верно. – Я рисую.

– Ты умеешь рисовать? Ух ты!

– В моих рисунках нет никакого «ух ты», они очень техничны. – Его забавляло, когда она в недоумении морщила брови. – Я рисую Аль-Захан, каким бы мне хотелось его видеть.

– Например?

Халид сглотнул – все свои рисунки он делал в пустыне и сжигал, чтобы никто не мог посмотреть. Но с Обри ему хотелось поделиться.

– Например, мост, который бы связывал нас с материком.

Он ждал слов о том, что это невозможно, а может быть, и наоборот – восхищения. Но она просто пожала плечами.

– Что?

– Ты меня туда не затащишь.

– И это слова женщины, парящей под облаками!

– Тоже верно. – Она подумала о потрясающем отеле и всех гениальных мыслях, которые приходят в его голову. Она бы танцевала на любом построенном им мосте, пусть даже это мост в море! Она бы прошла по канату, будь он протянут между материком и островом по его проекту. – Звучит потрясающе. Удивительно.

Халид промолчал, но ему действительно было важно это услышать.

– Ты что-то делал, чтобы воплотить этот проект в жизнь?

– Нет… для короля и отель – мерзость. Да и связей с материком ему не очень хочется…

– А тебе?

– Наоборот. Королева мудра и добра. Я приложил много усилий к укреплению наших отношений, но король делает все, чтобы испортить даже самый маленький прогресс. Вот сегодня он нанес оскорбление королеве, уйдя сразу после речей.

– С другой стороны, пока кот из дома…

– Кот?

– Поговорка. Кот из дома, мыши в пляс.

– Я не пляшу.

– А может, и зря. – Она протянула к нему руку и тут же отдернула. Обри никогда не флиртовала, но с ним это получалось автоматически. Она хотела заигрывать, хотела мороженое со вкусом халвы на десерт. Хотела, хотела, хотела. Но сперва нужно обсудить важные вещи. Она доела, посмотрела на пустую тарелку и снова вспомнила, каким добрым он был в ту ночь в ресторане. О, та ночь.

– Когда мы встретились, у меня была ушная инфекция.

– Помню.

– Я принимала таблетки матери и не знала, что они блокируют действие противозачаточных таблеток.

– Теперь это не имеет значения.

– Поверь, тогда имело. Я не знала.

– Как твоя мать приняла это?

Обри снова посмотрела на тарелку. Наверное, не все разговоры стоит повторять в деталях.

– Ей было сложно, но вскоре она справилась, и даже более чем.

– А ты?

– Хорошо.

– Обри?

– Так и есть. Он великолепен. Такой же серьезный, как ты, но когда улыбается… – Она словно расхвалила товар скептически настроенному покупателю. – Он так похож на тебя, и я всегда говорю ему, что он сын своего отца.