Книга Хранительница его сокровищ, страница 155 – Салма Кальк

Он слушал, улыбался и говорил, что кто-то списал с него все грехи, не иначе, потому как откуда ему такая благодать? И за что Великое Солнце одарило его такой мудрой и вообще необыкновенной супругой?

Она же со вздохами повествовала о своём — не флоты и не пираты, но что-то непонятное, и отсюда не видно, что выйдет. Пока терпят — думают, наверное, что мода такая. Вот и пусть.

А тут Фалько сообщил, что посреди полного здоровья удар хватил некоего господина Джузеппе Пиньи, который ни много ни мало отвечает за сокровищницу Фаро. И не ты ли, госпожа моя, говорила, что занималась чем-то таким у себя дома? Он, по обыкновению, смеялся, и был готов идти показывать ей сокровищницу хоть прямо сейчас, но подумавши, они отложили это до утра.

Утром, после совместного кофе — это уже стало ритуалом, выпить кофе со свежими булочками и всякой всячиной, а потом расходиться — Лизавета и Фалько отправились в сокровищницу. Лизавета надела самое простое платье — по её опыту, в таких местах грязи и пыли обычно ничуть не меньше, чем собственно сокровищ. Заветное помещение располагалось в подземелье правительственной части дворца, и спуск в него был очень похож на тот, которым они попали в другое подземелье некоторое время назад. Но в этих коридорах везде горел магический свет и стояла охрана.

Возле окованной железом двери тоже был пост охраны — четверо солдат, все в шлемах и кирасах. Они поклонились Фалько, поздоровались и принялись что-то делать с дверью руками.

— Снимают магическую защиту, — пояснил Фалько.

О да, как же тут без магии. Защиту сняли, дверь отперли. И с поклоном пригласили войти. Первым зашёл как раз один из охранников и осветил магическим шаром то, что было внутри. Следом вошёл Фалько, а Лизавету он, по обыкновению, держал за руку.

— Представляешь, Лиза, я сам тут был всего однажды, в юности. Интересно, много ли изменилось?

— Господин мой Фалько, а можно ли побольше света?

— Конечно, — кивнул он, и запустил вверх несколько магических шаров.

Лизавета увидела приличных размеров каменный зал. С грубо обтёсанными стенами и шероховатым полом. Очень похожий на некий подземный зал где-то рядом, которого уже никто никогда не увидит. Но этот был существенно больше.

В зале стояли сундуки. Много разных сундуков, и деревянные, и окованные железом, и как бы не с серебряными инкрустациями, только серебро, ясное дело, потускнело и окислилось — от грязи, влажности и варварского обращения.

— Можно открывать и смотреть? — спросила Лизавета.

— Вперёд, госпожа моя. Расскажи мне, что ты думаешь о моих сокровищах.

— Но… почему-то я думаю, что это не единственная твоя сокровищница, — усмехнулась она.

— Ясное дело, и до последнего времени эта была совсем не моя. Я думал, что нужно пригласить почтенного господина Пиньи и расспросить его о том, в каком тут всё состоянии, но на первый план всё время выходили какие-то более важные дела. А господин Пиньи на этой должности ещё со времён моего отца. Он маг, поэтому старится не так быстро, как обычный человек, но всему есть предел.

— А был ли у него какой-нибудь помощник?

— Да, сын, господин Пиньи-младший. Я, кстати, просил его подойти, но через часок. Сначала смотри сама, а потом я отдам его тебе на растерзание.

Лизавета подобрала платье, чтобы не запнуться и не завалиться, и пошла смотреть. Сундуки стояли сначала рядами, чтобы к каждому можно было подойти, а дальше — таким, знаете, квадратом. И в центре этого квадрата, на пустом месте, лежала куча. Золота. Деталей при имеющемся свете было не разглядеть, но выглядело внушительно. Куча металлических предметов, преимущественно, кажется, монет, вот прямо лежала на полу. В пыли, грязи и что тут ещё водится. Лизавета подошла, осмотрела кучу поближе — ну да, лежит. Ей почти по колено. Как, простите, картошка на поле. Свежевыкопанная. Она обошла кучу по периметру, наклонилась, подняла первое, что попало в руку. Золотая монета, на ней что-то написано непонятным шрифтом, не местным. Вся в грязи, и соседние — тоже.

— Скажи мне, господин мой Фалько, ты что, дракон? Я думала, ты другое существо.

Он даже глазами заморгал от удивления.

— Почему дракон? — и смеётся, и непременно смеётся.

— Потому что, если верить сказкам, именно драконы складывают сокровища в кучу и ложатся на них сверху.

— Точно, ты же рассказывала нам сказку про такого дракона!

— Вот я и представляю — как ты ложишься спать не в кровать в соседнем здании, а здесь, на этой куче. Складываешь аккуратно крылышки, чтобы не помять ненароком, выкапываешь себе в этом всём ямку и ложишься, — она сама ржала, как ненормальная, когда всё это говорила.

Но слишком сильно было потрясение.

Он тоже хохотал, и даже стражники заглянули внутрь, чтобы посмотреть — чего это его милость с супругой ржут, как кони?

— Лиза моя Лиза, я тут, понимаешь ли, думал, что произведу на неё впечатление человека богатого и достойного, а она драконами обзывается, — Фалько обнял и поцеловал её прямо на глазах у стражников.

— Прости, я не хотела тебя обидеть, — смутилась она. — Ты достойный человек вне зависимости от всех сокровищниц этого мира. И богатый, по-моему, тоже.

Чего она, в конце-то концов! Маленькая, что ли?

— Я не обиделся. Я и не подозревал, что сокровища Фаро могут так… развеселить.

— Если честно, я впервые в такой сокровищнице и понятия не имею, как она должна выглядеть.

— А у тебя дома как?

— А у меня дома не так, — вздохнула она, подошла к ближайшему сундуку и открыла его.

Крышка со скрипом поднялась, внутри лежали золотые блюда. Много. В соседнем — серебряные кубки. Ещё в одном — большие серебряные канделябры вперемешку с маленькими подсвечниками.

— Если бы посреди моего хранилища лежала такая вот куча предметов из драгоценного металла, мне бы голову оторвали, как хранителю, и были бы правы. Представь, если бы третья часть скипетра лежала где-то здесь. На эту кучу кровью хоть закапайся — не отзовётся. Пока попредметно не перебрали бы — не увидели бы этой штуки.

Фалько закрыл глаза и, наверное, представил, как они втроём с Астальдо здесь роются. Посмеялся.

— Ты права, госпожа моя.

— Скажи, сколько здесь всего? Ты знаешь общую цифру?

— Сколько всё это весит? Нет, не знаю. Думаю, достаточно много.

— Не только сколько весит, а ещё и сколько в штуках. Более того, я подозреваю, что некоторые штуки ценятся не только за то, что сделаны из драгоценного металла, но ещё и за уникальную работу мастера, — Лизавета держала в руках серебряное блюдо с чеканкой и пыталась рассмотреть рисунок, но металл окислился, и ничего видно не было. — Я хочу знать, сколько это стоит, мне любопытно.

— Не представляю, честно говоря. На моей памяти это всегда описывалось словами «много» и «достаточно».