Книга Айвири. Выбор сердца, страница 64 – Татьяна Серганова

— Что-то тут нечисто.

— Брось, ты вечно всё усложняешь.

Не подчинился старшему, расслабился, не заметил угрозу. И едва не умер. Но не это главное. Из-за него и только из-за него погиб Наяз.

Молодой паренёк, обаятельный и веселый. Именно он был рядом, именно он первым кинулся наперерез, закрывая друга. И погиб, сраженный ледяными стрелами…

— Ты не виноват, — прошептала тихо.

— Виноват.

— Ты не мог знать всего.

— Но я должен был. Нельзя расслабляться. Никогда. Это одно из главных правил.

— И что теперь? Ты решил убить себя за это? За Наяза? Думаешь, ему это надо? — жестко спросила я.

После увиденного я могла относиться к ликану иначе. Отбросила свои чувства на задний план, снова став послушницей, основанная задача которой спасать и утешать.

— Тебе не понять!

А вот его я смогла задеть за живое. Это хорошо.

— Ошибаешься. То, что я послушница, не означает, что я не могу тебя понять. Как раз наоборот, могу. Но твоя смерть не вернёт друга.

— Дело не в нём! Не только в нём! — огрызнулся мужчина. — Я просто… устал.

И шарахнул в меня эмоциями. С такой силой, что я согнулась напополам на диване, прижимая руку к животу и едва дыша. О да, сбылась мечта, теперь я могла почувствовать весь этот спектр эмоций, насладиться и попытаться при этом не сойти с ума.

Всегда первый, всегда один из лучших. За всего годы он столько раз балансировал на грани и всегда выживал. А тут… смерть никогда не была так близко. И оказывается и он может умереть. Сегодня, завтра, послезавтра. Блейн и раньше это знал, но всегда верил в свою удачу. А теперь она от него отвернулась.

Он уже почти полностью оказался в лапах смерти. Еще немного и ушел бы за грань, встав в один ряд с почившими предками. А что оставил после себя? Сомнительную славу сердцееда и… всё. Ни жены, ни сына, которого можно было бы оберегать, бестелесным призраком бродя рядом.

И впервые в жизни ощутил…

— Не смей!

— Страх — это не порок.

— Я ликан!

— Ты живое существо. А все мы испытываем чувства. И страх в том числе. Он даже помогает.

Лицо искривила усмешка.

— Жалеешь меня, Айвири?

— Я же послушница.

— Думаешь, поняла меня? Думаешь, страх — это единственное, что меня сжирает изнутри? И поэтому я не способен сражаться?

Я мысленно пожала плечами. Нет я видела еще кое-что. Усталость. Она копилась годами и теперь свалилась на его плечи. Обречённость, пассивность. И отсутствие желания жить. Его больше ничего не радовало, даже женская близость.

Но Блейн прав, жалеть его сейчас не стоило, поэтому я и добавила едко:

— Решил, что твои страдания какие-то особенные? Если бы ты знал, сколько несчастных обитель принимает ежедневно. И может их страдания не так масштабны, как у тебя, но тоже заслуживают внимания.

— Посмотрим, Айвири… посмотрим, что будет потом, — произнёс молодой мужчина, прежде чем раствориться в воздухе, оставив меня одну.

Ух, пережила, смогла, выстояла.

Остался лишь Итан.

И мужчина не спешил.

Я некоторое время еще лежала, прислушиваясь к тем ниточкам, а точнее к одной единственной. Той самой, что оставалась неподвижной и такой холодной среди других активированных. Но ничего.

Потом со стоном села, потирая затёкшую шею. Выпила воды и посидела еще пару минут, сцепив руки в замок и глядя перед собой.

Ну где же ты? Где? Как же это ожидание убивало и тревожило. Лучше сразу, поскорее пройти всё это и успокоиться.

Снова легла, закрывая глаза и… сама не заметила, как уснула.

Вроде бы только спала и не устала совсем, а тут раз и провалилась. И сон всё тот же. Аллея с падающими лепестками розанов. Я застыла, протягивая ладони и ловя их. А они всё падали и падали, словно дождь, мягко ударяя по голове, спине, плечам, лицу.

Я закрутилась и тихий смех сорвался с губ.

На мне было то самое платье — нежно-голубое, с пышной юбкой, расшитое голубыми цветами. Белая фата и мамина диадема. Свадьба? Да, сегодня моя свадьба.

Я бросила лепестки, которые скользнув по юбке, упали вниз, и огляделась. Где же мой жених? Он же должен быть здесь. Никого. Только я одна в угасающем саду.

— И часто тебе снятся эти сны? — вдруг спросил мужской голос.

Дёрнувшись, я закрутилась на месте, пытаясь понять, откуда он раздаётся.

И ведь не проснулась. Хотя, наверное, проснулась, но картинка осталась всё той же. И платье никуда не делось. Странное пограничное состояние. И Итан, возникший ниоткуда и застывший на тропинке аллеи, тоже такой реальный, что уверена, стоит мне протянуть руку и я его коснусь, ощущая теплоту кожи. Или холод. Тот самый, что клубился у него за плечами.

Но ликан же задал вопрос. И мне стоит ответить.

— Не часто, но снятся, — ответила я, поправляя складки голубого платья.

— Интересно.

Мужчина медленно ступал ко мне. И за его спиной шла зима. Я видела, как покрывались инеем ветки стонущих деревьев, как белела земля под ногами, но всё равно продолжала стоять, смотря прямо в стального цвета глаза.

Зима и лето столкнулись и застыли, окружая нас невидимым облаком. Каждый в своём углу.

Я сплю или нет?

— Спишь, — тихо отозвался Итан и провел ледяной рукой по моей щеке, оставляя крохотные песчинки снега, которые растаяли и превратились в капельки. — И не спишь.

— Играешь? — спросила тихо, чуть склонив голову на бок и наблюдая, как иней медленно пожирает его волосы, и они из тёмных становятся белыми. Прядка за прядкой, волосок за волоском.

— Немного. Разве сны созданы не для этого?

— Для чего?

— Чтобы реальность и фантазии смешались в причудливом водовороте, исполняя самые удивительные и запретные желания.

— И какие же желания у тебя?

Провоцировала его? Наверное, так и было. Но это же сон. А во сне всё возможно и последствий не будет. Я это точно знала.

— Ты… увидеть тебя, коснуться…

Он снова провёл пальцами по щеке и кожу закололо от холода и жара, которые иголкой прошлись по ней, сбивая дыхание.

— Я послушница…

— А я ликан, — отозвался Итан, улыбнувшись одними губами, а глаза темнели, становясь практически чёрными, опасными.

Это немного отрезвило. Совсем чуть-чуть.

— Ты же должен был показать своего зверя, — отступая на шаг, произнесла я, вспоминая о посвящении.

— Ты видела его. Блейн должен был показать.