Книга Школа темных. Богиня хаоса, страница 67 – Ольга Пашнина

– Мне ничего не нужно. Но буду благодарен, если сохранишь нашу встречу в тайне. И мое участие в спасении девушки – тоже.

– Ты хочешь сохранить работу?

– Да, – ответил демон. – Я за нее дорого заплатил.

– Но язык… его будет трудно скрыть.

– С этим я разберусь сам. Идем, я провожу тебя до дома.

Не дожидаясь моего ответа, демон побрел к выходу из сквера. Сначала я привычно удивилась: откуда он знает, где я живу? Потом вспомнила, что раз читал обо мне в газете и знает имя, то в курсе, чья я воспитанница, а уж где живет Кейман Крост – не тайна для большинства.

– Так что с Ареном? Ты к нему привязан? – спросила я, пока мы шли к дому.

– Тебя удивляет дружба?

– В контексте водного короля? О да.

– Он хороший человек.

На это я многозначительно хмыкнула.

– Ты видела не все. Мы дружили, благодаря Арену я не сдох с голода. Он не раз вытаскивал меня из переделок. Я отплатил ему той же монетой.

– А он в отместку сделал палачом и отрезал язык.

– Я сам выбрал свою работу.

– Почему ее?

Вдалеке показался дом Кеймана. Окна были темные, но я знала, что Крост не спит и, возможно, уже увидел нас и теперь с интересом всматривается, пытаясь угадать, что именно происходит.

– Тебе не нужна правда. Она порой пугает. Почему ты не хочешь поверить в красивую сказку о демоне, который предан другу и всю жизнь так сильно мечтал выбраться из трущоб, что согласился стать безымянным безголосым убийцей?

– Ты ведь сам сказал, что я видела не все. Если то, что еще не открылось мне, вдруг шокирует завтра настолько, что я не смогу удержать контроль?

– Тогда тебе придется довериться мне, – улыбнулся демон.

Черт, он все же был красивый, притягательно темный, и, пожалуй, не будь… – как он там сказал? – мой мир сошедшимся на Бастиане, я бы влюбилась. Или как минимум увлеклась.

– Тогда до завтра, безымянный безголосый убийца. Спасибо за помощь.

Он кивнул, и, взглянув в последний раз на звезды, я взялась за ворота. Неплохо было бы лечь в постель и отдохнуть, чтобы с утра отправиться на суд, но впереди еще ждал серьезный разговор с Кейманом. Надо будет как-то признаться, что я снова облажалась, но на этот раз нам и впрямь повезло.

– Стой, – вдруг раздался хриплый и, кажется, с легкими оттенками страха голос палача.

Я обернулась.

– Я передумал. Я знаю, что попрошу в награду за спасение девушки.

– Что?

– Ты сможешь. Если вернула мне голос, то сумеешь избавить от…

– От чего?

– Ты хочешь знать, почему я выбрал эту профессию? Еще в Бавигоре, когда я был ребенком, моих родителей убили. Демоны убивают очень жестоко, с особым наслаждением, мучая жертву часами. Я видел все от и до. Пришлось сбежать во Флеймгорд, мне бы не было жизни в родном королевстве. Но увиденное не прошло даром. Говорят, у каждого темного в крови хаос и смерть – за это нас и не любят. Во мне и того, и другого в достатке. Я понял, что помимо обычного существует еще один голод, очень быстро. Если ты Таара, тебе он должен быть знаком. Ощущение, когда в твоих руках замирает чья-то жизнь, – очень сильный наркотик. Арен не просто не давал мне сдохнуть с голода, он не давал мне убивать. Я предпочел отправиться в тюрьму, потому что понимал, что без него сорвусь. Можно было поддаться жажде и превратиться в монстра… но я решил, что лучше отправлюсь за решетку. А потом Арен придумал, как мне помочь.

Я поморщилась, уже понимая, что не хочу слушать дальше, но особого выбора нет.

– Перед каждой казнью я узнаю что-то о жертве. Кто это: девушка, мужчина, старик, демон или сирена. Иду в бар, пью и завожу с кем-нибудь похожим знакомство. Представляю, как убиваю его. Медленно, обстоятельно, от и до. Создаю в голове кровавые пугающие картины. Превращаюсь в монстра, даю голоду разгуляться… а потом ухожу домой и на следующий день иду на работу и привожу приговор в исполнение. И голод утихает. Если между казнями слишком большой перерыв, я иду к Арену – и он удерживает меня от того, чтобы сорваться. Вот так, Деллин Шторм. Я палач, потому что иначе буду убийцей. И ты можешь избавить меня от этой страсти, я знаю.

Хотелось закрыть уши руками, но это было бы по-детски, и я только качала головой.

– Я не умею, прости. Не знаю, как.

– Научишься. Ты ведь и как возвращать языки до сегодняшнего вечера не знала. Я подожду столько, сколько нужно.

Он вдруг схватил меня за плечи и встряхнул. Только сейчас с его лица сошла маска холодной усмешки, которую он нацепил в сквере.

– Пожалуйста! Я хочу хоть немного пожить… хочу встретить девушку и, Акорион тебя побери, трахнуть ее, а не представлять, как перерезаю горло! Хочу хоть пару дней нормальной жизни. Даже если потом она оборвется.

– Я попробую. Не могу обещать, но я попробую.

– Хорошо. В восемь. У пороховой башни.

– С зельем.

– Не опаздывай, богиня.

Дверь дома открылась, словно намекая, что пора заканчивать ночные беседы. Демон остался за забором, в тени деревьев и выключенного фонаря. Я брела по дорожке к крыльцу и чувствовала, как волнами подкатывает тошнота. Хоть она и была скорее следствием того, что я почти ничего не съела, а выпила при этом почти два стакана, все равно было неуютно.

– Дурацкий мир, – пробурчала я, сбрасывая надоевшие сапоги.

Кейман вышел из гостиной.

– Как все прошло?

– Ну… скажем так: интересно.

– И что это значит?

– Пришлось рассказать ему, кто я. Он поможет. Наш палач, кажется, не такой уж и темный.

– А если обманет?

– Тогда я заставлю. Он не обманет, ему нужна его награда.

– Что он попросил?

– Я пока сама не поняла. Но у меня есть время разобраться, а он готов подождать.

– Я не буду задавать вопросы, – Кейман вздохнул, – в них все равно нет смысла. Поэтому просто отведу тебя на кухню, где покормлю и отпою крепким чаем. И буду старательно верить, что ты знаешь, что делаешь.

– Я не знаю, – тихо ответила я. – И мне страшно, что ничего не выйдет. Что Брину все же казнят, я не смогу ей помочь и Бастиану снова будет больно из-за меня. И что не смогу помочь палачу, потому что понятия не имею, есть ли у меня вообще подобная власть над ним. И что проиграю Акориону, и он исполнит свои угрозы. И…

– Тихо.

Он обнял меня за плечи.

– Ты боишься. Это нормально. Но, может, пора рассказать об этом кому-то кроме меня? Он ведь даже не понимает, сколько в тебе… тебя.

– Я тоже не понимаю. Не хочу врать.