Книга Сохраняя веру, страница 105 – Джоди Пиколт

– Более чем на пятидесяти, – гордо произносит Де Сантис.

– А на скольких из них вы выступали по просьбе адвоката Меца?

– На двадцати семи.

Джоан задумчиво кивает:

– Доктор, хотя бы в одном из этих двадцати семи случаев вы признали клиента мистера Меца психически нездоровым?

– Нет, – отвечает Де Сантис.

– Давайте обобщим: мистер Мец нанял вас снова, и вы как специалист – поправьте меня, если я не права, – признали его клиента совершенно стабильным, а мою клиентку – совершенно чокнутой.

– Я предпочла бы другую терминологию…

– Да или нет, доктор?

– Я пришла к выводу, что клиент доктора Меца более эмоционально устойчив, нежели ваша клиентка. Да.

– Надо же, – сухо говорит Джоан. – Удивительно.

Больничная часовня располагается в маленькой унылой комнате, где раньше хранились метлы. В ней стоят всего шесть скамей – по три с каждой стороны от небольшого возвышения, над которым висит крест. Вообще-то, считается, что это универсальная молельная для верующих всех конфессий, и все-таки без символа христианства здесь не обошлось. Отец Макреди, стоя на коленях и молча шевеля губами, читает «Отче наш». Ему кажется, что сердце в груди проваливается все ниже и ниже.

Скрипнула дверь. Он предпочел бы не обратить внимания на этот звук, но, как пастырь, чувствует себя обязанным поддержать вошедшего, если тот нуждается в утешении. Встав с колен и отряхнув джинсы, отец Макреди оборачивается: к своему удивлению, он видит равви Соломона, который смотрит на крест, как на гремучую змею, готовую к нападению.

– Это называется межконфессиональная часовня?

– Здравствуйте, равви, – говорит отец Макреди.

Два священнослужителя оглядывают друг друга. До сих пор они не встречались, но, по слухам, знают, что оба пришли навестить Веру.

– Здравствуйте, – кивает раввин.

– Вы что-нибудь слышали?

– Я поднялся в детское отделение, но в палату меня не пустили. Там что-то происходит.

– Что-то хорошее?

– Не думаю, – качает головой Соломон.

– Насколько мне известно, – после паузы произносит отец Макреди, – евреям, чтобы молиться, необходимо присутствие минимального числа людей?

– Да, для произнесения некоторых молитв требуется десять мужчин – миньян.

– Сила, как говорится, в количестве?

– Именно.

Не произнеся больше ни слова, раввин и священник садятся рядом на скамью и начинают молча молиться.

– Ситуация критическая, – говорит доктор. – Почки отказывают. Если мы не произведем диализ, весь кровоток будет отравлен.

Милли недоумевающе смотрит на гладкое лицо молодого врача. Слыханное ли это дело, чтобы какой-то мальчишка – он ведь даже моложе Мэрайи! – указывал ей, что делать! Вот уже полчаса в Вериной палате роятся медсестры, доктора и их помощники. Притащили какое-то непонятное блестящее оборудование, надели на девочку маску, утыкали тельце иголками и трубками. Ребенок стал похож на космонавта, которого готовят к путешествию в неведомый мир.

Уже не впервые Милли жалеет о том, что очищению и возрождению подверглось ее сердце, а не ее ум. Она смотрит на Веру, желая, чтобы внучка открыла глаза, улыбнулась и сказала: «Со мной все в порядке, зря вы так перепугались». Где же теперь твой Бог? – думает Милли.

С час назад Мэрайя звонила из суда. Милли сказала ей, что с момента ее ухода ничего не изменилось. Как за такой короткий срок могли произойти такие большие перемены к худшему?! Стараясь избежать ответа на вопрос, который задал доктор, Милли говорит:

– Я таких решений не принимаю. Вы должны спросить у матери…

– Но матери здесь сейчас нет. Если вы не подпишете согласие, девочка умрет.

Проведя ладонью по глазам, Милли берет ручку, которую врач протягивает ей, как трубку мира, и ставит подпись.

Когда свидетельское место занимает Иэн Флетчер, секретарь, подойдя к нему с Библией, невольно разряжает обстановку. Весело усмехнувшись, Иэн поднимает глаза в потолок:

– Хорошо. Готовьтесь. Сейчас ударит гром небесный.

Мец вальяжной походкой приближается к своему свидетелю:

– Пожалуйста, представьтесь для протокола и назовите ваш адрес.

– Иэн Флетчер, Брентвуд, Калифорния.

– Чем вы зарабатываете себе на жизнь, мистер Флетчер?

– Как всем, надеюсь, известно, я профессиональный атеист. В настоящее время являюсь сопродюсером и ведущим телешоу, которое отражает мои взгляды. Кроме того, я автор трех публицистических книг, ставших бестселлерами по версии «Нью-Йорк таймс». А однажды – представьте себе! – я даже сыграл маленькую роль себя самого в фильме.

– Не могли бы вы объяснить тем, кто не знаком с вашей телепередачей, в чем ее суть?

– Это своего рода антипод религиозного шоу Билли Грэма. У меня тоже есть кафедра, как у проповедника, но я использую ее, чтобы научно доказывать, что Бога не существует.

– Вы верите в Бога, мистер Флетчер?

– Для атеиста это, знаете ли, довольно проблематично.

В зале раздаются смешки.

– Какие мнимые религиозные чудеса вы исследовали в последние два месяца?

Иэн кладет ногу на ногу:

– Я занимался кровоточащей статуей в Массачусетсе, так называемым древом Иисуса в Мэне, а потом Верой Уайт.

– Чем она вас заинтересовала?

– По слухам, – пожимает плечами Иэн, – она видит Бога, совершает чудеса и у нее стигматы. Я захотел разоблачить ее как мошенницу.

– Расскажите нам, пожалуйста, что вам удалось выяснить, – говорит Мец с видом охотника, напавшего на след.

Несколько секунд Иэн смотрит на него, вспоминая ту речь, которую они отрепетировали не далее как накануне. Потом по лицу телеатеиста медленно расплывается улыбка.

– Если честно, мистер Мец, мне не удалось выяснить ни черта!

Адвокат, уже приготовившийся пустить в ход следующий вопрос, вдруг запинается:

– Прошу прощения?

Иэн наклоняется к микрофону:

– Я сказал «ни черта». – Он кивает стенографистке. – Так и пишите.

Почуяв конфликт между адвокатом истца и знаменитым свидетелем, публика начинает гудеть.

– Вы, наверное, хотите сказать, – решает помочь Мец, – что не обнаружили никаких чудес?

– Протестую! – восклицает Джоан. – Это попытка переиначить свидетельские показания!

– Протест принимается.

– Нет, мистер Мец, – отвечает Иэн. – Я хочу сказать, что не обнаружил ничего, позволяющего назвать Веру Уайт шарлатанкой.