Онлайн книга «Лисье время»
|
– Татьяна Михайловна. Кандидат наук! И не знаете, что в этом декабре у нас глубже метра земля ещё не промёрзла, тем более ТАМ! – Что там, чем там не так, как здесь, разница в пяти километрах? – Ай, – раздражённо махнул рукой Вадим, как бы отмахиваясь. – Что с вами разговаривать. Вы же всё фольклором обзываете. А это священное место. Вы в музее-то были? Картину местного самоучки «Охотники просят прощения у духов» видели?.. – Не картины, наброски. Карандашом. Я их знаю. Но дремучие люди были. – Дремучие не дремучие, а прощения у убиенных, захороненных без кожи, просили. – Ну хорошо, хорошо. Ты ещё вступи в Гринпис, Вадим. Тебе там с Карповской самое место. Усыпить семьсот пятьдесят одну особь и… вякать тут про духов… – Да я не про то. Просто странно. – Вадим помедлил. – Да чего уж там, повторяю – страшно: ночью наши лисы всё в ту сторону смотрят, на просторы Пушнорядья то есть, прямо кидаются на прутья вольеров. И… – Сторож снова перешёл на шёпот. – И странные звуки утром, когда лисы засыпают. Из пустых клеток, где племенные были, за той стеной, клянусь! Как будто тявканье, обычное тявканье, обыкновенное. – Ой, не знаю. Будем надеяться, что всё нормально. Что яма Беккари удалась. – Да, конечно, удалась. Только вой и из неё. Охотники слышали. Рассказывали мне по зиме. – Понятно, Вадим. Это земля газы выпускает, это нормально. – Татьяна Михайловна стала прощаться с зоотехником на ставке сторожа. Вадим ещё глотнул из бутылки. – Ой, Вадим-Вадим, надеюсь, один к двум с половиной разводишь? – Сразу видно химика, – усмехнулся недобро Вадим. – А лисы нам ещё покажут, Татьяна Михайловна. – Дай бог, дай бог, – сказала Татьяна Михайловна, – надеюсь, до осени дотянем, а там и финансирование, глядишь, возобновят. Печи нам теперь не нужны. А я точно знаю, что деньги на них были выделены. Значит, всё теперь пойдёт на наших лис. – Вы всё о живых. А я о тех, о неживых. Ага, ждите, что профинансируют. Всё норкам пойдёт. И новые печи они ждут со дня на день. Наши, между прочим. Я уже сам не рад, что забили их всех и не сожгли. Вам платочек ваш вернуть? Свекруня небось прислала. Вы ей шубу, она вам постельное бельё к новогоднему столу. – Ну что ты, Вадим. Она старая женщина, пожалеть её надо. Я всем эти комплекты передариваю. Каждый год по комплекту, так ещё двуспальному. Смешно. – И мы с женой тоже на нём ночуем. Пойду я, тоскливо мне здесь, недоброе тут что-то витает рядом. Из сторожки стараюсь, когда один, не показываться. Вадим сделал шаг по направлению к двери и упал лицом. – О! Чёрт! Валенки, заразы, промокают в росе-то… Надо бы зимнюю одежду сменить. Чувствуете, и в ночи уже без заморозков. – Так май же на носу, Вадим Виталич. А ты всё в ушанке. – Голову я защищаю, вдруг что. – Что? – Боюсь, что накинутся на меня. – Да кто накинется? – Сам не знаю. Но снится часто нехорошее. Что меня кусают, и всё в голову, в голову, страшные какие-то твари уродуют. Вадим поднялся наконец с земли, кряхтя и хватаясь за колени, как старый дед, быстро и твёрдо дошёл до двери и захлопнул её за собой. А Татьяна Михайловна, озадаченная и напуганная тем, что яма Беккари могла быть выполнена не на совесть, поспешила домой. На следующее утро Татьяна Михайловна лично заявилась в котельную к Кузьмину, вручила ему запечатанную литровку медицинского спирта и попросила рассказать подробно и честно, как происходило захоронение отработанных животных отходов. Кузьмин вёл себя с Татьяной Михайловной учтиво, как доморощенный джентльмен, он сказал: – Всё нормуль, госпожа пушная фея. Растопили мерзлоту. Да и какая уж особенная в нашем крае мерзлота-то? Зима выдалась тёплая, снег, сами знаете, десять сантиметров, а то и пятнадцать. Земля не промёрзла ещё. – То есть? Кострище жгли? Отвечай, соберись с мыслями и ответь! – Ну, кострище жгли на городище студенты. А мы просто костёр. На старинной поляне, по старинке. Но – верите? – привиделись мне по пьяни духи. Охотники такие в мехах и на лыжах. В самодельных жёстких мехах, то есть шкурах… – Дублёнках? – Да! Точно! Мехом внутрь. Такие затасканные мездры [20]… И лыжи у них такие, знаете… – Знаю, знаю… Ты скажи мне лучше… – Татьяна Михайловна пыталась перебить похмельный бред вопросом, но Кузьмин закончил: – И крепления такие на верёвочках, на тесёмочках… – Ты скажи: каркас в могильнике поставили? Перекрытия? – А как же. Всё по науке. Деревянные балки, утеплили бумаженциями, рулонами этого… – Что – этого? Чем утепляли, признавайся! – Невысокая Татьяна Михайловна схватила высоченного Кузьмина за рубаху на уровне живота. – Признавайся, кому сказала! – Но-но! Вы поаккуратнее, товарищ фея меха. Говорю: нормально всё – бетон, сруб подкатили, всё по науке. Сгниют все микробы моментально, при шестидесяти пяти градусах все погибнут. Ни одной трупной бактерии не выжить! – Бетонировали сверху? – А как же! И люки, и перекрытия. – Надо будет самой сходить посмотреть, что и как. – Не пустят вас. – Забор поставили? – Нет, сторожку только. И псарню вокруг неё. Пока не сгниют, всю весну там никого пускать не будут, на всякий случай. – Это СЭС, ветнадзор утвердили? – Не знаю, но строго и секретно. И всем сказали молчать про кремационные печи, их тоже тю-тю, туда, в могильник. Но… – Теплотехник авторитетно поднял палец вверх. – Но в отдельный могильник, в мелкий. – Тушки просто скидывали? – А что ещё делать? Но старались ноздря в ноздрю, то есть ноздря к ноздре, ой… – Кузьмин заметил, что лицо Татьяны Михайловны слегка покраснело. – Ой, простите, бесшкурные они, ну тогда скажу честно: прямо в мешках и забросали в ямы эти беккаревские, могильник что надо, всё сгниёт. Мешки-то холстина, тоже гниёт. Не волнуйтесь. – Значит, утрамбовали? – Татьяна Михайловна повторяла вопросы, подозревая, что теплотехник врёт. – А как же – забетонировали, как говорят строители, фигурально, конечно, выражаясь. – И Кузьмин сделал реверанс. – Странно, – повела носом успокоенная пьяными заверениями Татьяна Михайловна. – Что странного? – Вот вы выпиваете, скажем так. – Ну так. Привычка. Привычка свыше нам дана… – Хорошо. А запаха от вас как-то не наблюдается. – Татьяна Михайловна была профессионалом до мозга костей, органическая химия волновала её во всех проявлениях. |