Книга Лисье время, страница 75 – Надежда Гарнык

– Ляля, ну что стряслось? Если ты будешь рыдать, мы не сможем помочь.

– Мне… мне нужен ещё телефон. Я не могу без телефона.

– Ляля, – сказал дядя Юра, – они и второй у тебя выкрадут.

– Кто это, Юр, они? – спросила бабушка.

Бабушка знала дядю Юру с семи лет, с того момента, как он пошёл в школу. У бабушки была хорошая черта, она со всеми разговаривала как с хорошими друзьями-приятелями. От этого бабушкиного обращения «Юр» повеяло чем-то близким и далёким одновременно. Как будто дядя Юра и правда превратился в мальчика.

– Друзья Ляли.

– А зачем, Юр?

– Думаю, из-за ваших писем насчёт этой Лисьей горы, хотя утверждать это не посмею.

– Лялюшка им ничего не делала!

– Бабушка! Ну как ты не понимаешь. Ты им бизнес разоряешь, – ласково сказала мама и покачала волнистыми, крашенными разноцветными «перьями» волосами.

– Бизнес, – повторила бабушка. – У них ещё два магазина. Это же в их интересах – не лезть на поляну. Пусть там городище, пусть его огородят, поставят навес, пусть люди смотрят, но торговля… Наши лисы не потерпят такого вандализма. Они по-прежнему живы, я это чувствую. На что они способны? На многое.

– Но поели они пока только один труп.

– Это они, Юр, оставили первый труп по неопытности. Трупы есть ещё, точно знаю. – Голос бабушки стал твёрдым, почти не старческим, будто кто-то вселил в неё силы, дал эликсир молодости в бутылочке, как у мишек Гамми. – Не беру во внимание собак, охотничьих собак они регулярно убивают, даже волки отсюда сбежали. Мои лисы их вполне заменили.

– А были ещё трупы, Татьяна Михайловна, вы точно знаете, что это лисы, а не люди? – удивился дядя Юра, он даже поднялся с пуфика, рывком встал на ноги и нервно стал скрещивать замком пальцы.

– Были, Юр. Точно знаю.

– Откуда? Сами были свидетелем? Только это может служить неоспоримым доказательством.

Бабушка молчала.

– Точно знаем, – всхлипнула Ляля.

– Зато я, Юр, ничего не знаю, – рассмеялась мама своим обворожительным тихим смехом, которым она – Ляля это давно заметила! – опутывала мужчин, как паук сетью мух.

– Тебя, Зоя, тогда здесь не было. Но скоро, вот помяни моё слово, трупы появятся. И это будет, я тебя уверяю, можешь даже на свой мобильник записать. И это будет семья этих сувенирных барыг. – Бабушка покраснела и покачала пальцем, как бы угрожая окну. – Я для них же стараюсь, если они такие недальновидные и вторгаются в природный заказник, я их же хочу огородить от опасной деятельности, а они Ляльку нашу обижают, гады. Ну ничего, – продолжила бабушка. – Им недолго осталось…

Все, включая Лялю, были ошарашены такой бабушкиной концовкой. Бабушка перестала походить на бабушку; бабушка говорила так, будто в неё кто-то вселился, а она просто повторяет за кем-то, как Волька за стариком Хоттабычем.

– То есть, Татьяна Михайловна… – Мама называла бабушку по имени-отчеству иногда в шутку. Но было явно не до шуток. – Не поняла…

– Что ты, Зоя, не поняла? Что наши лисы не потерпят вторжения. Уже по телевизору говорят, что лисы вечером нападают. Я их знаю, чувствую: пока несерьёзно, просто предупреждают, попугать они хотят. Пока по-человечески.

– Бабушка! Ну ты и скажешь!

– Именно так. Ты корковые и подкорковые слои не изучала, а я изучала. А дальше, думаю, будет плохо.

– А чем вы это объясняете, Татьяна Михайловна? – спросил дядя Юра.

– Там в баре, – указала бабушка на сервант, – в бутылках из-под испанского вина заспиртованы лисьи мозги.

– Не мозги, а остатки мозгов, ценные подполя ушли на срезы, – поправила Ляля.

– Да, Ляля, верно. С пяти лисиц мозги. Это наши, экспериментальные, клеймёные. И знаешь, Юр, они умные, наши лисы. Сдаётся мне, пока я выводила крупную породу, кто-то с ними то ли занимался, развивал, как мама развивает своего любимого малыша: картинки там, распознавание цветов, чтение книг, то ли кормил чем-то – судя по мозгам, ассоциативному полю, гиппокампу и лобным подполям, не наблюдавшимся до этого ни у одного псового зверя.

– Но кто кормил, бабушка, кто занимался? Всё ж на виду. Всех знаем.

– Мы до сих пор не знаем, кто убил Вадима. И зачем его убили. Думаю, кроме него некому. Он кормил и занимался.

Воцарилась неловкая пауза. Ляля украдкой наблюдала за дядей Юрой. Он оставался спокоен, непробиваем, как его бронежилет.

– Ну бабушка. Ты же шла методом тыка. Может быть, ты и изменила их мозги.

– Мозг.

– Да, мозг.

– Может быть. Но я занималась генными мутациями, это связано с мозгом, долго объяснять, но лобные подполя – это точно не моя работа. Этого не может быть! Человеческие подполя, ещё и не у каждого человека они развиты.

– Лисы стали большие и умные, мама. Это очень хорошо.

– Ассоциативные области крупнее из-за того, что сам зверь крупный. Дело не в них.

– Я понял одно: лисы ваши поумнее некоторых людей. Охотники это знают и вас помнят, сохраняют лис.

– Охотникам, Юр, нужен молодняк. И тоже тут странность. Крестовки не светлеют.

– Я слышал, чем светлее лиса, тем добрее.

– Вот и это тоже важно. Умрут наши лисы, останутся их потомки. И это меня как генетика тоже очень заботит. Их отстреливают активно. Мех-то шикарен. Ярко-красный с чёрной полосой – мечта любой женщины, и девушкам идёт. Но их много, этих лис, очень много, плодятся просто на удивление. Красные лисы тоже есть, и, по идее, крестовки должны обязательно смешаться с красной, тогда хромисты победят чёрный ген мелатонин. Но пока всё крестовки. Или красные с ними не скрещиваются. Если так пойдёт дальше, крестовки заполонят всё, станут опасными, реально опасными.

– Я пока слышал на стрельбище, у этих пёстрых, которые с чёрным, шкуры крупнее.

– Если крестовка сходится с крестовкой, помёт всё равно светлее, мелатонин уходит, – сказала Ляля.

– Ну это бесконечный разговор. Этим надо заниматься. Но всё поглотили глупые норки. А лисы – как уж пойдёт. Одна я их изучаю. Мне бы ещё пяток голов наших, клеймёных. А то меня все убеждают, что случайность. Один мозг с лобными подполями – случайность, два – тоже, и пять – совпадение… – Бабушка заговорила тихо, как обычно, и, обессиленная, развалилась в кресле, а до этого сидела как струна.

– Есть спрос, Татьяна Михайловна, есть предложение.

– Не спорю. Но лис жалко. И тех, кого они выбирают в жертву, ещё жальче.

– На стрельбище слышу от охотников, – улыбнулся дядя Юра. – Про ваших лис целые сказки слагают. То они кому-то помогли, то кому-то что-то принесли, но собак люто ненавидят, разрывают на куски.

– Главное, Юр, что они всё живут. Вам с Зоей по тридцать три, выпустили вы их – вам по шестнадцать было. Вот и считай, сколько живут. Плюс от года до пяти не забудь прибавить.