Онлайн книга «Тьма»
|
– Почему они умирают? – тихонько спросил Малёк, синяки на лице у которого уже начали желтеть. – Я не знаю почему, – честно ответила Чашечка и села за стол, желая смотреть им прямо в глаза. – Полиция ищет, но… Но мы должны держаться и не паниковать. – А когда уже можно будет паниковать?! – истерично спросил Славик. Его подбородок студенисто дрожал, и Чашечка поймала себя на мысли, что Славик ей отвратителен. Губы дернулись, но голос остался поразительно спокойным. – Никогда. Никогда нельзя паниковать, или мы станем слабее, чем тот, который… – А когда нас начнут резать и пилить, расчленять на куски? Тоже нельзя паниковать?! – тоненько, словно поросенок, завизжал Славик, и Чашечке пришлось повысить голос. – Не кричи! Спокойно. Вдохнули. Выдохнули. Всем страшно, но мы можем справиться с этим страхом. Нам нужно быть вместе, рядом, действовать сообща, и тогда никто больше не умрет. Десятиклассники переглядывались так, будто перед ними стояла не родная Чашечка, а незнакомый человек. Они были слишком разными: никогда не общались после школы и никогда не поддерживали друг друга, даже в большой беде. Они попросту не знали, что значит быть едиными. Верины подружки, рано узнавшие о случившемся, держались вместе. Вера должна была как минимум сутки провести в реанимации, о ней ничего не было известно. Только вот на перемене Чашечка слышала, как подружки сдавленно хихикали, обсуждая сериал, и ей стало не по себе от мысли, как быстро они отошли от трагических новостей. Максим сидел в конце класса, с безразличием разглядывая сломанную линейку, и Екатерина Витальевна то и дело поглядывала на него с беспокойством. – Надо что-то делать, – подал голос Витя, и Чашечка с удивлением заметила, как он повзрослел за эти дни. Заострившееся лицо, грубые черты, а вместо веселых мальчишечьих глаз теперь тлели лишь горячие угольки страха. Они все боялись. Все до единого. – И что? Патрули будем ставить? Дружно спать в классе? – спросил Славик. – Заткнись, жирный! – рявкнул Максим, откладывая линейку в сторону. – Серьезно, чё происходит? Кто нас валит? Верка теперь в больнице. Что она плохого сделала? Кому мешала? Ладно Леха, ладно Рустам… Но Верка?! – По мужикам меньше надо прыгать, – буркнул себе под нос Славик, и Чашечка, не сдержавшись, вздрогнула: – Слава! Господи, что ты говоришь?.. Набычившись, Славик отвернулся, скрещивая на груди толстые руки. Максим мигом вызверился – он не расслышал слов одноклассника, но все прекрасно понял по Чашечкиной реакции. – Чё сказал этот ублюдок?.. Он про Верку, да?! – Хватит разыгрывать из себя рыцаря! – опасливо брякнул длинный Паша. На глаза ему постоянно падала сальная челка, и он смахивал ее небрежным движением руки. Максим вскочил со стула, сжимая кулаки, на лбу его выступила испарина. Чашечка следом за ним сорвалась с места и взмолилась: – Максим! Давайте хотя бы мы сами не будем друг к другу так относиться… Пожалуйста, я очень тебя прошу. Максим стоял, вцепившись в столешницу, потемневший от бессильной злобы, и на секунду Чашечка увидела, как из него выглянул крошечный мальчишка – щекастый Максимка, который пришел в пятый класс, держась за бабушкину руку, тихий и хмурый, не по годам серьезный. Но первая стеснительность быстро прошла, и Максим предстал перед ними во всей красе: шумный и веселый, пускай несообразительный, зато добродушный и неунывающий. И вот сейчас он стоял, широкоплечий и пылающий злостью, но что-то в его глазах неуловимо напоминало того мальчишку, и даже нижняя губа точно так же обиженно подрагивала. – Пожалуйста, Максим, – еще раз попросила Чашечка, протягивая к нему ладони. – Мы должны вместе быть. А вы готовы поубивать друг друга без чьей-либо помощи… Максим с грохотом рухнул на низкий стул и отвернулся. Щеки его покрылись рваными пятнами. Екатерина Витальевна судорожно выдохнула, пряча взмокшие ладони: – Ребята… Может быть, кто-то из вас что-нибудь слышал? Кто мог это сделать? Почему именно мы?.. – Больше в городе ведь нет такой чертовщины?.. – серьезно спросил Витя, буравя учительницу влажными глазами. – Нет. Только в нашем классе. – Кто же это может быть? – колокольчиком пронесся голос Аглаи, и все с удивлением повернулись к ней. Чаще всего она выдавала что-то невпопад, улыбалась и витала в облаках. Аглаю обычно игнорировали. Сейчас же ее тонкий голос озвучил мысли каждого десятиклассника. Кротко улыбнувшись, Аглая потупила взгляд, накручивая на палец прядь черно-рыжих волос. – Что мы ему, убийце, сделали? – прошептала Мишка, ежась, словно бы ее била дрожь от мороза, а не от страха. – Чем мы… Почему именно мы?.. – Милослав Викторович работает день и ночь, он обязательно отыщет это чудовище… – уверенно начала Чашечка, но Славик перебил ее, фыркнув: – Отыщет? Троих убили, четвертая в больнице. А они даже не знают, где искать. Не один ведь человек убивает, а группа, как вы не понимаете… – Почему группа? – спросил Паша, разминая руки. – Почему… – повторил эхом Славик и обернулся. Фиолетовый синяк на его глазу мерцал от пота, словно подсвечиваясь изнутри. – Ты разве не знаешь, как их убивали? Как Нику изорвали, проткнули насквозь всю, как подушечку для иголок? Ты не видел куски мяса, что остались от Рустама, – его голову нашли в канаве черт знает где… – Прекрати, – тихо попросила Мишка. Лицо у нее позеленело. – А Леха? От него вообще одна кровавая лужа осталась, фарш, как на котлеты… – Прекрати! – заорала кроткая Мишка, и в классе повисла тишина. Низко склонив голову, девушка расплакалась, и Славик глянул на нее с презрением. – Слава, я думаю, что все в курсе про эти дикие смерти, – сказала Чашечка, которую тоже начало мутить. – Не нужно… Не нужно рассказывать подробности. Это может причинить боль. – Боль? – глумливо спросил Славик, изгибая бровь. – Тут постоянно делают больно, а я должен молчать? Вы на Малька гляньте, какой он сине-желтый. Даже если бы Рустам был живой, ему все равно ничего бы не сделали: ну притащили в полицию, ну выписали бы матери штраф, а он от злости еще больше бы поколотил… – Твоего одноклассника зовут Савелий, а не Малёк, – холодно сказала Чашечка, набрасывая на плечи пропахшую духами шаль. – Изволь обращаться к нему по имени, а не по кличке, как к собаке. Рустама бы все равно наказали, каждый раз наказывали… – Слабо наказывали. Надо, чтобы зуб за зуб, – мрачно отозвался Славик. – Предлагаешь, чтобы я его избила до полусмерти? Или директор? А чем мы тогда лучше его, жестокого? Чем отличаемся мы, если готовы причинять такую же боль?.. – А я согласен с жирным, – донесся Максимов голос. – Он правильно говорит. Ведешь себя как быдло – пусть и к тебе так же относятся. |