Книга Трамвайность, страница 17 – Александр Удалов

– Я тоже слышала. – Инга повернулась к Венику. – Вень, представь, здесь у них птицы обладают магией. Например, соловьи могут исцелять. Хищные птицы, вроде орланов, обездвиживать врагов. Сычи и совы управляют светом. А глупые курицы способны мгновенно перемещаться на небольшие расстояния. Но есть и поистине волшебные птички. Такие, как дымчатая куропатка. Она может превращать одно в другое. Железо в золото, человека – в лягушку. Представляешь, если бы в нашем мире голуби превращали помет в драгоценные камни? Но у нас, – Инга вздохнула, – они обычные. А птицы Чик-Чирики волшебны лишь здесь. По крайней мере, несколько поколений кондукторов и контролеров, изымая пернатую контрабанду, установили, что большинство птиц Чик-Чирики при Переходе теряют свои способности. Лишь тупоклювые дрозды, лысые цапли, вопельники и камышницы Эрихера сохраняют магические таланты в иных мирах. Куропаток никто еще не провозил, поэтому мы не знаем, вдруг они тоже исключение.

– И это говорит контролер. – Старик покачал головой. – На Земле птичья магия не работает. Те же вопельники, отлично звучащие хоть в Кабу, хоть в Тицене, теряют голос в Мосграде. Так что никакая куропатка не смогла бы осчастливить наших соотечественников. Разве что на обеденном столе, приготовленная в оливковом масле с помидорами, чесноком и тимьяном. – Муромский облизнулся и добавил: – Поужинать бы. В «Куриной ножке» можно подкрепиться перед поездкой.

– Хорошая мысль, – согласилась Инга. – Тем более сотрудников «Трамвайных линий» там кормят бесплатно.

Навстречу им прошла компания веселой молодежи. Узнав Ингу, один из парней подбросил вверх шапку и озорно пропел: «Покуда Иволга поет, мое хозяйство все растет!» Остальные поддержали его дружным хохотом.

– Ну и дятлы. Тупоклювые, – прокомментировала Инга.

Улица круто повернула в сторону, огибая вытянутое трехэтажное здание. Сначала Венику показалось, что дом стоит на множестве куриных ножек, но вблизи оказалось, что это колонны, стилизованные под когтистые птичьи лапы. Трамвайные рельсы не сворачивали вместе с улицей, а шли прямо, в открытые ворота строения.

– Новое Депо. Здесь трамвай начинает свой маршрут по Кольцу. На верхних этажах расположены технические помещения, кабинеты контролеров и кондукторов. А первый этаж делят между собой стоянка вагона и «Куриная ножка» – лучшая столовая в городе, – объяснил Венику Муромский. – Перекусим, а потом поедем домой.

Внутри действительно находился трамвайный вагон, перед которым застыли в ожидании две пары запряженных серых лошадей. Животные не двигались, лишь стригли ушами. На передке вагона сидел мужчина в сине-белом полосатом колпаке и куртке необычного покроя. Он разговаривал с худым, как шпала, парнем. Когда последний увидел вошедших, на его бледном и вытянутом, словно оплывшая свечка, лице появилась улыбка. Инга подбежала к нему и поцеловала.

– Женишок ее, Жмых. Он же Жун Аделяр, заместитель кондуктора. – Муромскому явно не нравился парень Инги. Подойдя ближе, он предпочел демонстративно не замечать Жуна. Вместо этого он обратился к кучеру: – Отличный вечер, Петер, не находишь?

– Знавали и лучше, – вздохнул кучер. – Кости ломит, завтра будет дождь.

Жун презрительно посмотрел на Муромского и молча отвел Ингу в сторону, мельком глянув на Веника и Патефона.

Приятный свет наполнял депо. Под настенными фонарями висели клетки с сычами, беспокойно возящимися на жердочках.

– Петер, кучер конного трамвая. Вениамин, Патрик – юные пассажиры из Мосграда, – представил их друг другу Муромский. – А это лошадки: Пипа, Пупа, Пепа и Принц, если правильно помню.

– Принцесса, – поправил Петер. – У меня все кобылы. – Сделав паузу, он добавил: – Ты перепутал Пипу с Пепой, у Пипы одно колено белое.

– Извини, старею.

Петер лишь хмыкнул.

Манящий запах жареного мяса заставил Веника обернуться. На уровне второго этажа висела большая нарисованная курица. Птица сидела в шпагате над картонными рельсами – автор вывески «Куриной ножки» подошел к работе с фантазией. Само заведение располагалась между лестницами, втиснутое в узкое пространство. За прилавком стоял сгорбленный старик. Его некогда белоснежный колпак покрывали жирные пятна, фартук и вовсе напоминал грязную тряпку.

Инга со своим парнем уже успели занять один из пяти столиков, полукругом расставленных на площадке. Девушка с аппетитом уплетала мясо, а Жун с трепетом за ней наблюдал.

– Легких тебе крыльев, Кадуген, давно не виделись, – обратился к повару Муромский.

– Крыльев, Мосград. Что-то вашего брата много на сегодня, – проворчал повар, вытирая тарелку краем фартука. – Никакой с вас выгоды. Питайтесь лучше в «Пухе и перьях» или в «Косой кукушке», разоряйте их.

– Узнаю старину Кадугена. Весь Чик-Чирики знает, что только у тебя самая вкусная курятина, так что не прибедняйся, число посетителей покрывает любые издержки по нам, трамвайщикам.

– Крылышко или ножка? – спросил смягчившийся старик.

– Безусловно, ножка. Давай три, нет, – Муромский посмотрел на отрешенного Патефона в припадке, – две ножки. На разных тарелках.

– Сами пользуются служебным положением и еще знакомых приводят. На разных тарелках им, видишь ли, подавай. Ничего, обойдетесь одной. Вот когда малец станет работать на Высочайших, тогда и будет ему отдельная тарелка, – снова забурчал повар. – Или пусть платит.

– Хорошо, хорошо. Одна так одна, не заводись. Откуда поставки мяса?

– Отовсюду. Из Вопля, Чайкокрика, Трели. Да и курятники из столичных хозяйств поставляют. Выбраковок среди несушек рождается много. Настолько, что куры уступили рябчикам звание деликатеса.

Кадуген поставил на прилавок ту самую тарелку, которую протирал грязным фартуком. В нее он положил две жареные куриные ножки, а сверху украсил засохшим листиком. Наличие вилок или ножей не предполагалось.

– Легких тебе крыльев, Кадуген. Спасибо за фирменный сервис.

Муромский отнес тарелку за свободный столик. Веник присоединился к нему, понимая, что голод пересиливает страх и брезгливость. Патефон остался стоять рядом, как безумный официант из фильма ужасов, без конца запрокидывая голову.

– В Чик-Чирики запрещено употреблять в пищу волшебных птиц. А вот обыкновенных можно. Иное дело, что раньше последних было очень мало. Как видите, Вениамин, времена изменились.

– А как мы попадем обратно домой? – спросил Веник.

– Так на трамвае доедем.

Веник хотел задать уточняющий вопрос, но тут в депо вбежала запыхавшаяся Артана Кица. В руках она держала корзину с овощами:

– Фух, успела. Забыла купить еды на завтра.

Муромский тихо заметил:

– Она из Непомнящих, поэтому забывает все, что не укладывается в последние часы, а когда сильно волнуется – в минуты. Непомнящих в Тицене подавляющее большинство. Девяносто семь процентов или около того. До Артаны из Тицена на линиях Внутреннего Кольца работали только Помнящие. Такие, как Стихиц.