Книга Мама, мама, страница 72 – Корен Зайлцкас

Эди была права. Ее мать была поразительно наивна, когда дело касалось комплиментов и уступок. Вайолет подумала и добавила:

– Воняют они или нет, мне все равно придется найти время съездить к Имоджин за домашним заданием.

Вайолет нажала на кнопку «Ответить» под сообщением Роуз: «1:00. НЕ МОГУ ДОЖДАТЬСЯ».

Это было искренне. Скоро она обретет сестру, которую всегда должна была иметь. Сестру, которая была бы у нее, если бы их хищная мать оставила их в покое. В промежутках между ревностью и недоверием между ними случались намеки на сестринскую близость. Вайолет вспомнила выходные, когда они с одиннадцатилетней Роуз, больные ветрянкой, сидели на карантине в гостевой спальне и обводили пятна друг друга фломастером. Она вспомнила, как они давились смехом, когда трехлетний Уилл называл свою фигурку Рэмбо – «Рэйнбо», радугой.

– Это ты Имоджин пишешь? Надеюсь, ты сказала ей, что ты под домашним арестом. Потому что это так. Если ты думаешь, что куда-то поедешь, ты глубоко ошибаешься.

– Это с работы, – солгала Вайолет. – Они все ждут, когда я заберу свой чек. Мы можем заскочить туда сейчас?

На лице Джозефины читалось, что это было еще одним невыносимым неудобством в череде неприятностей, которые доставляла им Вайолет.

– Думаю, ты хочешь от нас слишком много лояльности и нашего драгоценного времени, – сказала она. – Мы готовимся к итоговому экзамену по математике. Уилл работает как проклятый.

Вайолет оглянулась на Уилла. Он напряженно выпрямился, словно она втягивала его во что-то ужасное.

– Никаких проблем. Я могу съездить туда на велосипеде. Правда, тогда я не смогу захватить грушевые пироги, которые оставила для меня миссис Ди. – Вайолет знала, что мать обожает эти пироги. Иногда она перекладывала их в домашнюю посуду и отдавала священнику в церкви Святого Петра, выдавая рецепт за свой собственный.

– Ладно, – согласилась Джозефина. – Но только очень быстро.

Войдя, она увидела Троя Барнса, который наводил свой айфон на картонную коробку с картошкой. На его запястье была повязана бандана, а волосы были окрашены в радикальный черный с фиолетовым отливом.

– Эй, Вайолет, ты только посмотри на это. – В руке он держал уродливую картофелину. – Похожа на ламантина, правда? Я назвал ее ламантофель. Как тебе?

– Ты способен на большее.

– Ламантошка?

Они прикрепили снимки к остальным фотографиям на пробковой доске в подсобке: идеально круглые авокадо, банановые ломтики, похожие на электрические розетки, грибы в форме человеческих ягодиц. В конце сезона миссис Ди выбирала лучшую и вручала победившему фотографу премию в размере ста долларов.

– Все-таки недотягивает до этой куриной котлеты. – Котлета имела форму Африки. – А где Миссис Ди?

– Вроде она в туннелях. Хочешь, свяжусь с ней по рации?

Вайолет кивнула. Туннели были неотапливаемыми теплицами, где они выращивали капусту кейл, латук, шпинат, морковь, свеклу и швейцарский мангольд.

Разбираясь с потрескивающей рацией, Трой поглядывал на Вайолет с новым интересом. Слышал ли он, что у Вайолет поехала крыша? Эта мысль была невыносима. Она заставила ее кровь отхлынуть от мозга.

– Миссис Ди? – крикнул Трой в кусок металла, лежащий у него на ладони. Его глаза были такими же янтарно-коричневыми, как кленовый сироп, который у них продавался. Уголки его губ тронула легкая улыбка.

Из крошечного динамика донеслось шуршание:

– Дааа?

– Тут ваш любимый бильярдный шарик. – Трой провел рукой по голове Вайолет, будто гладил кошку. Его рука задержалась на ее затылке, и она почувствовала теплое покалывание в каждой чакре.

– Я могу надеть на свою лысину шляпу, – шепнула Вайолет, поддразнивая Троя. – А ты не можешь надеть шляпу на свое отчаяние.

Только в этот момент она осознала, что друзья были единственной семьей, которую она когда-либо знала, – и она оставляла их, чтобы отправиться жить к родственнице из плоти и крови, которая была для нее скорее чужой.

Так же быстро Вайолет прогнала эту мысль. Разве не Сара-певт говорила ей, что близость требует времени?

Ей не хотелось приезжать к сестре с пустыми руками. Возможно, ей удастся стащить что-нибудь коллекционное из винного шкафа родителей. Что-нибудь с нотками корицы, перца и сентиментального сестринского сближения. Она уже представляла себе, как Роуз, румяная и захмелевшая, смеется над тем, как Вайолет пародирует любимые фразы их матери: «Отправляйтесь спать, я устала» или «Простите, что я живу, но кладбище переполнено». Она практически видела, как Роуз, постелив на разложенный диван еще одно одеяло, обнимает ее со словами: «Я так рада, что ты здесь». «Я тоже рада, – ответила бы Вайолет. – Ты помогаешь мне так, как я должна была помочь тебе год назад. Я не знаю, что сказать в первую очередь – “спасибо” или “прости меня”».

– Роуз? – переспросила Миссис Ди точно так же, как Вайолет и остальные члены их банды реагировали на экстравагантные запросы летних туристов: «Извините, что? Моторное масло? Пинцет? Детские рюкзаки? Что навело вас на мысль, что такое может продаваться у нас?»

– Вы думаете, это огромная ошибка?

– Я этого не говорила.

– Вы смотрите на меня так, будто я расплачиваюсь канадскими монетами.

– Ох, дорогая, просто… Роуз так давно не было рядом.

– И мы раньше не были близки, я знаю. Но я чувствую, что нам есть что обсудить. Я не уезжаю навсегда. Я постараюсь вернуться этим летом. Может, я смогу жить в общаге?

Общагами они называли бараки по периметру кукурузного поля, в которых спали сезонные работники.

Миссис Ди тяжело вздохнула.

– Надеюсь, мы все еще будем здесь следующим летом.

– Что вы имеете в виду? – в недоумении спросила Вайолет. Насколько она могла судить, бизнес шел так же хорошо, как и всегда. – Где же еще вам быть?

– Шериф получил наводку, что на нашей ферме незаконно продают рецептурные лекарства.

– Что? – Вайолет была ошарашена. – Это, должно быть, розыгрыш… Чей-то нездоровый, идиотский розыгрыш.

Миссис Ди пристально посмотрела на нее.

– Ты ничего об этом не слышала?

– Всю прошлую неделю я была довольно изолирована от того, что происходит. Но я могу поспрашивать. Я могу попытаться выяснить больше, если это поможет.

– Не волнуйся. Мы справимся с этим. – Она покачала головой и разгладила потрепанный настольный календарь. – Значит, ты уверена, что твоя сестра в хорошем месте?

– В смысле, в доме со швейцаром?

– Я имею в виду, в эмоциональном плане. Ты уверена, что Роуз сможет о тебе позаботиться? Люди в городе до сих пор судачат о том, как она уехала: не связалась ли она с плохими людьми.