Книга Зов Атлантиды, страница 33 – Йон Колфер

— А почему я должен брать тебя с собой, незнакомец?

— Ты должен взять меня, потому что, если эти Дворецки убьют твоего пилота насмерть, я смогу занять его место.

Нетипично тощий гном оторвался от рыцарского романа.

— Убьют насмерть? — переспросил он, и губы его задрожали. — Плут, скажи, а такое возможно?

— Мне доводилось встречаться с этими Дворецки, — продолжал Могила. — Первым делом они убивают пилота.

Плут оценивающе посмотрел на Могилу, обратив внимание на его мощные челюсти и мускулистые ноги.

— Ладно, незнакомец. Займешь место второго пилота. Получишь меньшую долю, и никаких возражений.

Могила усмехнулся.

— Зачем возражать сейчас, если можно возразить потом?

Плут задумался над вопросом так, что у него заболела голова.

— Ладно. Как скажешь. Всем принять вытрезвительную таблетку, и по машинам. Сотрем вершкам память.

Могила пошел по бару вслед за новым командиром.

— Насколько хороша твоя аппаратура для стирания памяти?

Плут пожал плечами.

— Какая разница? — просто ответил он.

— Мне нравится твой подход к делу, — согласился Могила. Почти сразу.

Канкун, Мексика, настоящее время

Речь шла, конечно, о тех самых Дворецки, которые удрали от толпы загипнотизированных фанатов реслинга и решили — через полчаса после того, как Плут нанял второго пилота, — немного отдохнуть и отдышаться на залитом солнцем берегу лагуны Канкуна. Охоту на этих двоих Финт Крут устроил ради развлечения, а вовсе не из опасений, что они каким-то образом сорвут его планы. Впрочем, такие грозные противники, какими зарекомендовали себя Дворецки, вполне могли доставить неприятности. Планы Финта отличались изрядной сложностью и без участия беспокойных вершков. Лучше хоть память им стереть. Кроме того, один раз им уже удалось ускользнуть, и Финта это раздражало, а он терпеть не мог, когда его что-то раздражает.

Джульетта сидела на корточках у самой воды и слушала смех и звон бокалов с шампанским, доносившийся с проходившей мимо яхты.

— Брат, у меня идея. Давай попросим у Артемиса миллион долларов и уйдем на покой. Ну, или я могу уйти на покой, а ты станешь моим дворецким.

Дворецки сел рядом с ней.

— Честно говоря, вряд ли у Артемиса есть миллион долларов. Он все вложил в свой последний проект. ПРОЕКТ, как он его называет.

— Что он собирается украсть на этот раз?

— Ничего. Артемис завязал. Сейчас он пытается спасти мир.

Рука Джульетты замерла, не успев бросить голыш в воду.

— Артемис Фаул завязал? Разве это не нарушение семейного закона?

Дворецки не то чтобы улыбнулся, но принял несколько менее хмурый вид.

— Сейчас не время для шуток, сестричка. — Он помолчал. — Но если хочешь знать, в уставе Фаулов действительно есть статья, гласящая, что вставший на путь добродетели член семьи лишается наставления Доктора Зло и присосок.

Джульетта фыркнула.

— Присосок!

Обычное хмурое выражение лица Дворецки мгновенно восстановилось.

— Серьезно, сестренка. Мы попали в скверную историю. Нас преследуют агенты волшебного народца, и при этом мы на другом конце земли от моего хозяина.

— Кстати, а как ты здесь оказался? Кто послал тебя в погоню за недостижимым?

Дворецки уже подумал об этом.

— Артемис. Возможно, его вынудили так поступить, хотя это маловероятно. Скорее всего, его обманули.

— Обманули? Артемиса Фаула?! Он изменился.

Дворецки нахмурился, похлопал ладонью по месту, где обычно висела кобура.

— Артемис и правда изменился. Ты едва ли узнала бы его. Он стал другим.

— Другим? Каким?

Дворецки нахмурился еще сильнее, глубокая морщина появилась между бровей.

— Все считает. Шаги, слова, предметы. Кажется, предпочитает число «пять». А еще ряды. Все предметы вокруг себя располагает рядами. Обычно по пять предметов в ряду или по десять.

— Я слышала о чем-то подобном. Кажется, это называется обсессивно-компульсивным расстройством.

— А еще он стал параноиком. Никому не доверяет. — Дворецки повесил голову. — Даже мне.

Джульетта бросила голыш далеко от берега.

— Судя по твоим словам, Артемис нуждается в помощи.

Дворецки кивнул.

— А ты? Тебе немало пришлось пережить за последний час.

Джульетта провела ладонью по земле, собирая голыши в горсть.

— Что? Ты имеешь в виду то, как на нас ополчилась толпа загипнотизированных болванчиков? И то, как я вдруг вспомнила о существовании волшебного народца? Эти-то мелочи?

Дворецки недовольно заворчал. Он забыл, как сестра любит насмехаться над ним и как он привык это терпеть.

— Да, именно эти мелочи. — Он ласково ткнул ее локтем.

— Не беспокойся обо мне, братец. Я современная женщина. Сильная и сообразительная. Слышал о таких?

— Все понял. Ты справляешься, да?

— Нет, братец. Не просто справляюсь, а чувствую себя отлично. Когда Дворецки вместе, никто им не помеха.

— Новые воспоминания не сводят тебя с ума?

Джульетта засмеялась, и у Дворецки сразу стало легко на сердце.

— Сводят с ума? Мы вернулись в семидесятые годы? Нет, воспоминания не сводят меня с ума. Собственно говоря, они… — она немного подумала, подбирая слова, — отлично чувствуют себя в моей голове. Нашли свое место. Как я могла забыть Элфи? Или Мульча?

Дворецки достал из кармана пару солнцезащитных очков. Оправа была несколько более толстой, чем у современных модных очков, а на дужках были установлены крошечные солнечные батареи.

— Могут пригодиться, учитывая, кто именно нас преследует.

Джульетта взяла очки двумя пальцами, и прикосновение к ним вызвало новую волну воспоминаний.

«Артемис сделал их из разобранных полицейских шлемов, чтобы мы могли видеть сквозь защитные экраны. Подземные полицейские хитры, но Артемис еще хитрее».

— Я помню эти очки. Зачем ты взял их с собой?

— Первое правило бойскаута: будь готов ко всему. Подземные жители повсюду. Не хочу случайно подстрелить одного из них или, наоборот, промахнуться.

Джульетте оставалось только надеяться, что брат шутит.

— Ты не станешь стрелять в подземных жителей, — сказала она, надевая очки.

И тут же что-то появилось в ее поле зрения, словно выскочило из тостера. Это что-то явно не являлось человеком. Оно висело на ремнях и прицеливалось каким-то толстоствольным оружием ей в голову. Одежда существа напоминала спортивный костюм, только сделанный из вязкой смолы и плотно облегавший как его болтающееся в воздухе тело, так и каждый волосок клочковатой бороды.