Книга Зов Атлантиды, страница 45 – Йон Колфер

— Мы можем подумать?

— Конечно. Сколько угодно, — великодушно разрешил Финт. — Но у вас не больше двух минут на шевеление извилинами.

Чугга задумался.

— У меня обычно извилины шевелятся по несколько часов, особенно если я поел сырого мяса.

Большинство подземных жителей считали мясо животных отвратительным, но в каждом анклаве существовала группа всеядных жителей.

— Всего две минуты? Ты серьезно, капитан?

— Нет.

Бобб Лохби стер бы пот со лба, сумей он до него дотянуться.

— Слава богу.

— Теперь сто секунд. Поторопитесь, господа. Тик-так.

Юникс прекратил обыск и, не сказав ни слова, встал рядом с Финтом.

— Один уже есть. Кто еще хочет доверить свою жизнь мне?

Чугга кивнул.

— Я, наверное. Меня ты устраиваешь, капитан. Не нюхал свежего воздуха, пока не связался с тобой.

— И я согласен, — воскликнул Бобб Лохби, потрясая дугу. — Мне страшно, капитан, чего скрывать, но лучше умереть пиратом, чем вернуться в «Пучину».

Финт поднял бровь.

— И?

Голос у Лохби сел от страха.

— Что «и», капитан? Я сказал, я хочу наружу.

— И это ваша мотивация, мастер Лохби? Мне нужно нечто большее, нежели простое нежелание возвращаться в тюрьму.

Гном начал биться о страховочную дугу головой.

— Большее? Я хочу уйти с тобой, капитан. Честное слово. Клянусь. Никогда не встречал такого главаря, как ты.

— Правда? Не знаю. По-моему, ты колеблешься.

Лохби никогда не отличался особой сообразительностью, но нутром чуял: уйти с капитаном гораздо безопасней, чем остаться здесь. Финт Крут славился особой жестокостью по отношению к уликам и свидетелям. По подземным тюрьмам ходила легенда, будто однажды капитан сжег целый торговый комплекс, дабы избавиться от отпечатка большого пальца, возможно оставленного им в кабинке «Сказочной фалафели». [13]

— Ничего я не колеблюсь, капитан! Умоляю, возьми меня с собой! Я ведь твой верный Лохби. Кто выстрелил в того эльфа на острове Терн Мор? Я. Старый добрый Бобб.

Финт смахнул воображаемую слезу.

— Твои жалобные мольбы тронули меня, дружище Бобб. Хорошо. Юникс, освободи господ Лохби и Чуггу.

Спрайт-калека выполнил приказ, затем расстегнул ремни на кресле Дубца и вздернул водяного в вертикальное положение.

— Перебежчик? — спросил Юникс.

Финт вздрогнул, услышав змеиный голос Юникса. Он вдруг осознал, что за все проведенное в обществе спрайта время он услышал от своего заместителя не больше сотни слов.

— Нет. Оставь его. Меня тошнит от рисового вина.

Другие заместители, вероятно, попросили бы разъяснений, но Юникса ненужные ему сведения никогда не интересовали, и даже необходимая информация вылетала у него из головы, как только исчерпывала свою полезность. Спрайт просто кивнул и отшвырнул Дубца в сторону, будто мешок с мусором.

Лохби и Чугга вскочили так резко, словно кресла подкинули их.

— Странное ощущение, — сообщил гоблин, засунув мизинец в очередной след от зубов на лысом черепе. — Мне хорошо, потому что я свободен, и немного плохо, потому что могу умереть.

— У тебя никогда не было никакого фильтра между мозгами и ртом, мастер Чугга, — простонал Финт. — Забудь. Это мне платят за то, чтобы я думал. — Он повернулся к остальным заключенным. — Кто еще? У вас двадцать секунд.

Вверх взметнулись четыре руки, причем две принадлежали одному заключенному, который очень не хотел оставаться.

— Слишком поздно, — сказал Финт и жестом велел троим своим помощникам подойти ближе. — Еще ближе, мы должны крепко обняться.

Все, знакомые с Финтом Крутом, никогда не замечали за ним привычки обниматься. Как-то раз капитан застрелил эльфа только за предложение «дать пять», поэтому Боббу и Колу с трудом удалось скрыть изумление. Даже Юникс удивленно вскинул рваные брови.

— Смелее, джентльмены, неужели я такой страшный?

«Да! — хотел закричать Бобб. — Страшнее мамы-гномихи с поварешкой на длинной ручке».

Но вместо этого он скривил губы в некоем подобии улыбки и прижался к Финту. Потом в объятиях капитана оказались Юникс и Кол.

— Странная у нас компания, — веселым голосом сказал Финт. — Честно, Юникс, с тобой обниматься все равно что с доской. А от тебя, мастер Лохби, очень скверно пахнет. Тебе говорили об этом?

— Много раз, — пробормотал гном. — Папа и все мои кореша.

— Слава богу, не я начал. С легкостью подтверждаю плохие новости, но терпеть не могу сообщать их первым.

Бобб Лохби едва не заплакал — почему-то эта бессмысленная болтовня приводила его в ужас.

Странный грохот прокатился по металлической обшивке шаттла. Он стремительно нарастал и скоро заполнил все замкнутое пространство. За пять секунд из ничего он стал всем.

— Две минуты истекли, — объявил Финт. — Настало время верным соратникам вырваться из темницы.

Корпус над головами обнявшихся беглецов вдруг раскалился докрасна, словно что-то снаружи пыталось его расплавить. На мониторе пульта управления замелькали аварийные сигналы.

— Ну и ну! — воскликнул Финт. — Ни с того ни с сего — полный хаос. Что бы это значило?

Часть фюзеляжа над их головами расплавилась, и раскаленному металлу полагалось бы закапать вниз, прожигая живую плоть, но почему-то наблюдался обратный процесс. Раскалившийся уже добела большой круг исчезал капля за каплей, и вот уже натиск моря не сдерживает ничего, кроме непонятного геля.

— А нам не надо задержать дыхание? — спросил Бобб Лохби, силясь не разрыдаться.

— Честно говоря, нет никакого смысла, — ответил Финт, всегда любивший играть другими.

«Приятно знать больше остальных», — подумал он, и в этот момент студенистый шар из четырех объединившихся аморфоботов опустил в салон шаттла толстое щупальце и втянул капитана Крута и его сообщников в себя, аккуратно и быстро, как гном высасывает улитку из раковины. Только что они стояли на палубе шаттла, а в следующий миг от них осталось только пятно и эхо громкого хлюпающего звука.

— Я так рад, что нахожусь здесь, — сказал один из заключенных, никогда не работавший с Финтом.

На самом деле его приговорили к шести годам заключения за слишком качественное изготовление копий коллекционных ложек с изображениями героев комиксов.

Кроме него, никто не проронил ни слова, поскольку все вдруг осознали, какая случится катастрофа, если эта напоминающая пузырь штука исчезнет из пробоины в корпусе.