Онлайн книга «Одесская сага. Ноев ковчег»
– Так тебе я не нравлюсь или купальник? Женя, ты определись! Вон женщина тоже в трусах и лифчике. – Эта женщина была на пенсии еще до революции, и трусы у нее солдатские, сатиновые! – рявкнула Женя. – Мне что, с солдата трусы снять? – заржала Ксеня. – Лучше с себя! Чего уж мелочиться! – Ну должна же оставаться маленькая загадка… – Я бы сказала: крошечная… – Я могу отойти – навроде я не с вами… – Да уж, сделай одолжение, а то мне те гости города сейчас слюной всю подстилку закапают!.. Сестры препирались без остановки. При этом Ксеня развлекалась, изучая еще один вид манипуляций и схем – влияние полуобнаженного тела на окружающих. Ну какие же они все! Ну как же таким не воспользоваться!.. Сюрприз
Анька не сразу поняла, что беременна. Цикл сбился после аварии, какие-то дополнительные тянущие боли, с ее-то травмами, были нормой. Никаких традиционных недомоганий вроде токсикоза у нее не было. Первым перемены в ее теле заметил Борька: – Душа моя, или я так соскучился, или у тебя грудь стала в два раза больше. – Ничего не стала, ну на эти дни, наверное. – А ты, часом, не залетела? – Борька внезапно приподнялся на локте и уставился на нее. – У тебя лицо изменилось. И даже запах. – Какой запах?! – возмутилась Анька. – Я себя в чистоте содержу! – У всех есть свой запах, – усмехнулся он. – И это не пот. А сейчас ты пахнешь иначе… Он схватил Аньку и обцеловал: – Мы родим Семочку! – Да ну тебя, дурак, какая беременность, с моими-то травмами! – вырывалась она. – Беременность тринадцать-четырнадцать недель. Поздравляю! – торжественно объявил через две недели Моисей Кранцфельд, потомственный врач и отец поэта и врача Сашки Кранцфельда, который, в отличие от папы, предпочтет гинекологии борьбу с эпидемиями. – Какие тринадцать недель? – опешила Анька. – А что-таки три месяца без крови вас никак не смущали? – Да каких три месяца! Быть этого не может! – Анька пошла пятнами. Считала она быстро, и самое страшное, что не знала, чей это ребенок – Макса или Бори. – Вы можете сделать аборт? – Милая моя! На тринадцатой неделе? Я врач, а не убийца. Там здоровый активный плод. И вообще – как не стыдно?! С вашими травмами – это чудо из чудес! Я не знаю, что вы исполняли, но при таких повреждениях вы априори не могли зачать. И теперь хотите потерять? Я не религиозен, но вам явили персональное чудо. Не смейте отказываться. Второго шанса не будет. Это я гарантирую. Анька растерялась: – Я могу подумать? – Да что тут думать! На таком сроке! Не морочьте мне голову! Рожайте и будьте счастливы – кто бы ни был его отцом. А вот ходить по бабкам сильно не советую – больше половины умирает от сепсиса и кровопотери. – Какой ужас! – Анька ввалилась домой и уткнулась в плечо матери. Перепуганная насмерть Фира пыталась успокоить рыдающую дочь. Когда с пятого раза она поняла причину слез, то подскочила: – Счастье какое! А кто отец? – Я не знаю! – В смысле? Тебя изнасиловали? – Нет, конечно. Просто… ну просто… ну мама… – Он женат? – догадалась Фира. – Ну, можно и так сказать, – облегченно выдохнула Анька. – Это… он? – Да нет… не знаю я! – Ну и ладно! Родишь – мы воспитаем. – Как?! Как я буду ходить беременная?! У меня партийная работа! – А ты ходи! Пока не видно, а там что-нибудь придумаем. Вон наша соседка и местами родственница троих так родила, и ничего. Камнями не закидали. Через месяц Анька снова приехала в Крым. Боря был просто невыносим. – Мы поженимся! – Ни в коем случае! Ты рехнулся – тебя же сразу узнают. – Я хочу, чтобы ребенок носил мою фамилию! – Чью? Убитого татарина? Или расстрелянного Вайнштейна? – Господи, за что ты такая невыносимо умная! Ну скажи хотя бы, что он будет Семен! Папа лежит без имени. Анька остекленела и отпихнула Борю: – Мой тоже лежит без имени! Мой папочка. Любимый, светлый, гениальный! А будешь давить, так и отчество тоже будет Иванович! – Ой, вы беременные такие вредные! Знаешь, мне все равно. Главное – у меня будет сын! – А если дочь? – Сын. Там точно мальчик. Я знаю. Гешефты
Ксеня практически не появлялась на парах. Но каждый ее визит регулярно срывал занятия – все начиналось с ее эффектного появления в новом платье. Да, Ксеня, которая с четырнадцати начала зарабатывать, не откладывала на черный день, а наслаждалась сегодняшними. Поэтому с шиком могла пообедать в ресторации и шила по одному новому платью в неделю. Портниха для такой клиентки даже завела персональный манекен, чтобы не тратить времени на примерку. Мода второй половины тридцатых словно была придумана для ее гиперженственной фигуры. В обтягивающем грудь платье с широкой юбкой, маленькой шляпке из той же ткани и белых перчаточках Ксения вплывала в аудиторию, опоздав минут на десять, чтобы ее гарантированно увидели и рассмотрели все. Визит прекрасной дамы начинался с перепалки, напоминающей разборки в ее дворе. Декан кафедры статистики Бориневич страдальчески закатывал глаза: – Студентка Беззуб! Сначала вы доводите половину руководства кредитно-экономического до цугундера [6] своими театральными слезами и просьбами о переводе, а потом неделями не появляетесь в институте! – Закрывала сезон в Аркадии, – пожмет плечами Ксеня и улыбнется неотразимой фирменной улыбкой для пожарного надзора. – Ну Антон Самойлович, я такие статданные собрала по курортникам – на две диссертации хватит! – Она бесцеремонно шла не в уголок, а прямиком к кафедре, вынимая на ходу из сумочки скрученные в трубочки листочки. – Та вы бы до пар дошли! До зачета неделя! Мне надоело! Я вас не допущу! – Чего это? Вам надо крестики в журналах или чтобы студенты в предмете разбирались? Сокурсники затихали в предвкушении. – А как же они разберутся без лекций? – вопрошал Бориневич. – Я на вас сильно удивляюсь, Антон Самойлович! Вы сами написали гениальный учебник, по которому даже наш сосед камнетес и Ася со Слободки смогут статданные собрать, а я с таким оружие в руках в полевых условиях ежедневного контакта минимум с двумястами респондентами не справлюсь с зачетом? – Ксеня выставила вперед свернутые листы, как рапиру. – Дуэль, Антон Самойлович! Я уже посчитала статистику по гостям города за лето. Там такая динамика! |