Книга Дурная кровь, страница 160 – Роберт Гэлбрейт

– У тебя не было ощущения, что он записывает ваши разговоры? – спросила Робин. – Чтобы потом запродать газетчикам?

– Была такая мысль, – признался Страйк, добавляя в кофе сахар.

– Может, в следующий раз я попробую с ним переговорить?

– Давай. Может, и срастется, – сказал Страйк. – Если коротко… – он отпил кофе, – по Бамборо у меня все. Как только выкрою пару часов, планирую наведаться к медсестре Дженис. Сейчас она уже, наверное, вернулась из Дубая – хотелось бы узнать, почему она ни словом не обмолвилась о знакомстве с Полом Сетчуэллом. В этот раз думаю нагрянуть без предупреждения. Иногда бывает полезно застигнуть человека врасплох. Ну ладно, а у тебя что нового?

– Да как тебе сказать… – начала Робин. – Глория Конти, ныне Жобер, на письмо Анны не ответила.

– Жаль, – нахмурился Страйк. – Мне казалось, просьба Анны заставит ее пойти нам навстречу.

– Я тоже на это рассчитывала. Вероятно, стоит неделю выждать, а затем пусть Анна ее потормошит. Самое страшное, что мы можем услышать, – решительное «нет». Из разряда чуть более позитивных новостей: сегодня мне предстоит разговор с Амандой Уайт, ныне Амандой Лоуз.

– И почем нынче ее откровения?

– Даром. Я взывала к ее лучшим качествам, – объяснила Робин, – и она сделала вид, что позволила себя уломать, но я же чувствую: ей льстит публичность, ей будет приятно погреться в лучах твоей славы и вновь замелькать в газетах, как в бытность отчаянной школьницей, которая вопреки недоверию следователей цепко держалась за рассказ о женщине за окном. Характерно, что в нашем первом разговоре она все упирала на то, как не хочет снова общаться с газетчиками, какой это, мол, для нее будет невыносимый стресс, особенно если задарма.

– Она еще замужем? – осведомился Страйк, доставая из кармана пачку сигарет. – А то могу предложить подходящую партию – Оукдена. Нам с тобой, похоже, светит неплохая статья доходов: сводничество среди жулья.

Робин засмеялась:

– Жулье будет плодить себе подобных, так что мы с тобой без дела не останемся.

Страйк затянулся и сказал:

– Бизнес-план далек от совершенства. От спаривания двух кусков дерьма не обязательно появится третий. Я знавал вполне приличных людей, воспитанных в семье полных отморозков, и наоборот.

– То есть по-твоему, важно, каким тебя родили, а не каким растили? – спросила Робин.

– Пожалуй, – ответил Страйк. – Взять хотя бы троицу моих племянников – растили всех одинаково, правда? Но при этом…

– …один – прелесть, второй – змееныш и слюнтяй, третий – засранец, – подхватила Робин.

От взрыва его хохота шарахнулся загнанного вида прохожий в костюме, который спешил мимо, прижимая к уху мобильный.

– Надо же, запомнила, – сказал Страйк, с усмешкой провожая глазами прохожего.

В последнее время у него тоже случались перепады настроения, когда шумная радость других резала ему слух, но сейчас, ясным утром, за чашкой хорошего кофе, рядом с Робин, он вдруг поймал себя на том, что ему уже много месяцев не было так легко на душе.

– Если уж на то пошло, люди воспитывают своих детей неодинаково, – сказала Робин, – даже в одной семье, под одной крышей. Играет свою роль и старшинство, и множество других факторов. Кстати, дочь Вильмы Бейлисс, Майя, согласна с нами побеседовать. Нам с ней осталось только назначить удобную дату. Кажется, я тебе рассказывала: там младшая сестра восстанавливается после рака груди, так что я не хочу давить на эту семью. И есть еще один момент… – смущенно добавила Робин.

Страйк, вспомнив про свой ролл, с удивлением следил, как Робин достает из сумки Тэлботову тетрадь в кожаном переплете: он считал, что этот документ лежит под замком в офисе.

– Я вернулась к этим запискам.

– Думаешь, я что-то упустил? – с набитым ртом спросил Страйк.

– Нет, что ты, просто…

– Да все нормально, – заверил он. – Все может быть. Никто не застрахован от ошибок.

Фрит-стрит мало-помалу озарялась солнечным светом, и старая бумага отливала желтизной.

– Вот тут – насчет Скорпиона. Помнишь Скорпиона?

– Человека, чья смерть вроде бы встревожила Марго?

– Именно так. Ты считал, что Скорпионом могла быть замужняя любовница Стива Даутвейта, которая наложила на себя руки.

– Открыт для других версий, – сказал Страйк. Он доел свой ролл, отряхнул руки и достал сигареты. – В этих записках спрашивается, не обвинял ли Водолей Рыб, правильно? Мне казалось, это означает, что Марго обвиняла Даутвейта.

Невзирая на нейтральный тон, Страйк предпочел бы не вспоминать эти звездные знаки. Трудоемкая и в конечном счете неблагодарная работа по установлению соответствий между подозреваемыми и свидетелями, с одной стороны, и астрологическими знаками – с другой отнюдь не относилась к его излюбленным видам деятельности.

– Так вот… – Робин извлекла на свет две вложенные между страницами ксерокопии. – Мне не давал покоя вопрос… посмотри сюда.

Она передала Страйку ксерокопии двух документов; оказалось, это свидетельства о рождении Олив Сетчуэлл и Бланш Сетчуэлл.

– Олив – мать Сетчуэлла, – напомнила Робин, пока Страйк, затягиваясь сигаретой, изучал документы. – А Бланш – его сестра, которая умерла в возрасте десяти лет: предположительно ее задушили подушкой.

– Если ты ждешь, что я восстановлю их звездные знаки по дням рождения, – начал Страйк, – то напрасно: я не успел вызубрить весь зодиак.

– Бланш родилась двадцать пятого октября, значит она Скорпион, – объяснила Робин. – Олив родилась двадцать девятого марта. По традиционной схеме она должна считаться Овном, как и Сетчуэлл…

Каково же было удивление Страйка, когда Робин положила на стол «Астрологию-14» Стивена Шмидта.

– С большим трудом отыскала. Эта книга не переиздавалась много лет.

– Такой шедевр? Ты меня поражаешь, – сказал Страйк, глядя, как Робин листает страницы с пересмотренными в соответствии с системой Шмидта датировками знаков зодиака.

Робин улыбнулась, но, решив не отклоняться от темы, продолжила:

– Вот смотри. По системе Шмидта, мать Сетчуэлла – Рыбы.

– Выходит, мы теперь занимаемся наложением одной системы на другую? – спросил Страйк.

– Этим занимался Тэлбот, – подчеркнула Робин. – Он решил, что Айрин и Рою следует приписать звездные знаки по системе Шмидта, а всем остальным, так и быть, разрешил сохранить традиционные.

– Но, – возразил Страйк, сознавая, что ищет логику там, где ее нет и быть не может, – Тэлбот делал широкие, беспочвенные обобщения на основе первоначальных знаков. Бреннера он исключил из числа подозреваемых по одной-единственной причине: тот был…

– Весами, да, – подтвердила Робин.