Книга Рассекреченное королевство. Испытание, страница 74 – Ровенна Миллер

Мейрти молча пожала на прощание мою руку и выскользнула в кухню. Я осталась одна.

Бредя за Мадам к подмосткам, уготованным для моего сценического выступления, я оглядывала виллу: длинное одноэтажное строение, комнаты, расходящиеся в разные стороны, словно рукава реки от русла, двойные двери и арочные проходы, соединяющие их. Ученый, владелец виллы, должно быть, очень знаменит, подумала я, искоса разглядывая мраморные статуи, шелковые гобелены и толстые ковры, беспорядочно разбросанные по всему дому.

В каждой комнате на подушках, устилавших пол, или на низеньких диванчиках или кушетках возлежали группки людей или уединенные парочки. Кто гость, кто работник – не разберешь. В одной комнате компания молодежи под предводительством шаловливой серафки бросала кости, в другой экваторианец с оспинами на лице играл на огромной мандолине.

– Пойду поищу кого-нибудь, кто сносно общается на галатинском, – сказала Мадам, приведя меня в тихий уголок одной из гостиных, частично скрытый ширмой. – Надеюсь, вы, как и большинство клиентов, не устоите перед его обаянием. – Мадам выпрямилась и принялась наставлять меня, словно генерал принявшего присягу солдата: – Если пожелаете, вам подадут напитки и еду. Беседуйте негромко, улыбайтесь. Пейте, но немного. В конце вечера возвращайтесь в отведенные вам покои.

– А потом?

– Потом предлагаю вам вздремнуть.

Мадам покинула меня, и я наконец-то осталась наедине с собой. Я глубоко вздохнула, чтобы собраться с мыслями. Это чем-то напоминает, решила я, тот спектакль, в котором я разыгрываю роль невесты Теодора: притворяюсь светской дамой, якобы наслаждающейся раутами, в то время как внутри меня все сжимается от страха – вдруг я сделала или сказала что-то не то, вдруг с меня вот-вот сорвут маску. Ставки повысились, поменялся расклад, но сами карты и правила игры остались неизменны.

Я мысленно воздала хвалу тем, кто догадался поставить на стол графин с холодной водой и бокалы. Вода, смешанная с лаймом и мятой, освежала и бодрила.

– Мисс?

Как же мы не догадались придумать мне какое-нибудь имя, смешалась я. Обернувшись, я испуганно промямлила слова приветствия своему собеседнику на этот вечер.

– Да, я… Вечер добрый…

– Добрый и вам, – слегка поклонился мне высокий гибкий серафец. Он был невероятно красив, хотя чего еще можно было ожидать от работника «Крольчатника»! Но вот чего я не ожидала, так это шрама – тонкой белесой полоски, проторившей извилистую тропку по щеке от виска до чисто выбритого подбородка.

– Меня… – хотела я было представиться, но вовремя спохватилась и замолчала. Знает ли он, как меня зовут? Должен ли он знать?

– Я немного знаком с вашей… жизнью, – тихонько рассмеялся он. Шрам на его щеке изогнулся. – А меня зовут Сайан.

– Это ваше настоящее имя? – не самый приличный вопрос, но мне хотелось испытать и его, и себя, растопить лед неизвестности.

Сайан и бровью не повел.

– Да, это одно из имен, данных мне при рождении. Под этим именем меня все здесь знают. Однако я не хотел бы называть свое фамильное, клановое имя, чтобы не бросать тень на родителей. Вы позволите заказать мне что-нибудь покрепче воды?

Я пришла в замешательство: с одной стороны, я не желала пить, так как предпочитала оставаться в трезвом уме и здравой памяти. С другой стороны, Мадам не возражала против того, чтобы я немного выпила, да и, как я заметила, большинство гостей, проходивших мимо нашей резной ширмы, потягивали из фужеров игристое шампанское или глотали джин из рюмок. Проследив за моим блуждающим по комнате взглядом, мой компаньон рассмеялся.

– Если вы не хотите выделяться из толпы, вам следует попросить меня заказать бутылку вина. Не стану лезть к вам с советами – галатинская дама, подобная вам, конечно же, намного лучше разбирается в вине, чем я.

– Что-нибудь легкое, – выдавила я улыбку. – Если можно, «Лайенгайн» нового урожая.

– У вас хороший вкус, – одобрил мой выбор Сайан.

Он мне польстил – не так уж я хорошо разбиралась в вине, как знакомые мне дворяне, которые, если им выпадала такая возможность, заказывали вина урожая определенного года.

Сайан махнул прислужнику в снежно-белой униформе и шепнул ему наш заказ.

– А теперь… – Сайан посмотрел мне прямо в глаза – уверенно, по-деловому, а не томно, будто любовник, за что я благодарно ему улыбнулась. – Предполагается, что мы поведем учтивую и приятную беседу. О чем бы вам хотелось поговорить?

– Не уверена, что готова обсуждать что-то приятное, – ответила я срывающимся голосом.

– Я вас понимаю. И все же нам придется сделать вид, что мы увлечены разговором.

– Кто вам за это платит? – спросила я напрямик, игриво изогнув кисть и кокетливо взмахнув ресницами, внушая соглядатаям, окажись таковые поблизости, что я просто флиртую, а не говорю дерзости.

– Полагаю, ваш брат. Он оплатил установленную цену, – улыбнувшись, Сайан принял предложенные мной правила игры.

«Значит, – подумала я, – в бюджете Пенни образовалась зияющая дыра».

– К слову сказать, общение с вашим братом – истинное удовольствие. Сколько вечеров провели мы с ним, обсуждая древние, как мир, вопросы морали. Любимая забава серафцев, ничего не поделаешь.

В чаше с кубиками льда нам подали охлажденное вино. Когда прислужник удалился, Сайан продолжил:

– А еще мне обещали существенное вознаграждение от одного галатинского принца, если я возьму вас под опеку и с вашей головы не упадет ни один волос.

– Он знает, где я? – Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но я вовремя опомнилась и придала лицу спокойное умиротворенное выражение.

– Не уверен. Понимаете ли, принц не сам обговаривал условия. Ваша подруга из Квайсета уверила меня, что принц воздаст сторицей. Если же нет, она сама собиралась отблагодарить меня, воспользовавшись сокровищницей своего ордена.

Я встревожилась: с чего вдруг Альбе тратить на меня деньги – не важно, взяты ли они из ее собственного кошелька или казны ордена? Однако я кивнула, словно все это было мне и так известно. Не стоило доверять Сайану: альфонс, продавшийся за серебряные монеты одной стороне, с такой же легкостью продастся другой, если та предложит больше. Он ведь профессионал, виртуоз и знаток своего дела – его учили, как располагать к себе мужчин и женщин, внушать им доверие.

Однако следующий мой вопрос явился для него полнейшей неожиданностью.

– Откуда у вас этот шрам?

Странно, что он не отрастил бороду, как делают многие серафцы, а оставил его на виду у всех. Его рука непроизвольно метнулась к щеке, провела по шраму от макушки до подбородка, упала на колено.

– Я служил в армии. Десять лет, – медленно произнес он.

– Это не ответ на мой вопрос, – улыбнулась я на этот раз искренне.

Он помедлил, поднял бокал, долго смотрел на бледно-золотую жидкость, отпил половину и только потом произнес: