Книга МоLох, страница 67 – Наталья Андреева

— А что там с убийствами?

— На бытовой почве. Нас это никоим образом не коснется, не беспокойтесь.

— Значит, меня неправильно информировали? Скандала не будет?

«Ах, Бобров, Бобров… Из ревности или от отчаяния? Вроде, не дурак», — подумал Квашнин и спокойно ответил:

— Ваш информатор предвзято относится к случившемуся. У него самого рыльце в пушку.

— Ты говоришь о моем родственнике.

— Я знаю.

— Доказательства?

— Будут.

— Что ж…

Притихшая Нина сидела в спальне. Она боролась с собой, стараясь не подслушивать, но поневоле вытягивала шею и сидела, не дыша, ловя каждое слово, доносившееся из гостиной. Убийство сестры ее потрясло. И то, что убийцей оказался Миллер. Хотя, мелькнула спасительная мысль: «Слава богу, не папа».

«И что теперь будет со мной?» — в отчаянии думала Нина. Квашнин так и не сказал ей ничего определенного. А она боялась спросить. А вдруг он скажет:

— Приедешь позже, когда я сниму для тебя квартиру.

Или:

— Можешь звонить мне в любое время.

И уедет один, пообещав, что совсем скоро вызовет ее в Москву. Это означало, что совсем скоро он ее забудет. Обычная тактика, когда мужчина хочет избавиться от случайной любовницы. Своей потрясающей интуицией Нина чувствовала, что Квашнин колеблется, и не знала, как склонить чашу весов на свою сторону. Она твердо решила уехать. Теперь она страстно этого хотела. После того, что случилось в банке, после этого выездного корпоратива, ареста Миллера… Невозможно было оставаться здесь, в Чацке. Где она больше не королева. Завтра весь город узнает, а, скорее, уже знает, поскольку у всех есть мобильники, о Нининой «брачной ночи», ознаменовавшейся убийством сестры. О том, как задуманный рай сделался адом для первой красавицы Чацка.

Нина холодно относилась к своим сестрам. Маку презирала, Касю вообще не замечала, Шурочку жалела, а Бетси боялась. Мать с отцом казались ей жалкими, с их огородом, курятником, огромным хозяйством, трудиться в котором наравне со всеми Нина считала унизительным. И вот ей представился шанс.

«Я не могу здесь остаться!» — в отчаянии думала Нина, понимая по напряженному голосу Василия Дмитриевича, что разговор не из легких. Это наверняка по работе. А его работа — это и есть судьба Нины. Потому что без денег ей в Москве делать нечего. «Свободная касса!» — это не ее. А попробуй, пробейся в столице без связей! Нина была ленива, терпением не отличалась, и хотела перескочить через два-три лестничных пролета, сразу наверх. Она уже воображала себя на яхте у берегов Венеции или Ниццы. Неужели сорвется?

Наконец, в гостиной замолчали.

— Зайди, — крикнул Квашнин.

Нина вскочила.

— Мои дела в Чацке закончились, — тяжело посмотрел на нее Василий Дмитриевич. — Я бы завтра уехал, да поезд только по четным числам. На машине не поеду, к вечеру, да по пробкам приеду развалиной, ноги отекут. А я не хочу, чтобы в банке меня видели таким. Поэтому выезжаем в понедельник утром, московским поездом…

Нина вспыхнула:

— И я?

— И ты, — спокойно сказал Квашнин.

Она почувствовала, как от сердца отлегло. Институт, конечно, придется бросить. Да все равно. Мало ли их в Москве? Потом можно будет оформить перевод в столичный вуз. Были бы деньги. Вася все устроит. Главное, что они уезжают. Вместе. Навсегда.

Так она думала: навсегда. Уверенная, что Москва ее примет, и будущее ее блестящее.

…В воскресенье все встали, еще не было восьми. Как на работу. И небо, как назло, стало хмурым, накрапывал дождь.

— Вот тебе и погуляли, — тяжело вздохнул кто-то.

Настроение было мрачным, всем не терпелось поскорее отсюда уехать. Но Квашнина еще побаивались. А ну как начнут увольнять? Поэтому завтракать остались все. Молча, пили, кто чай, но в основном кофе.

Наконец, Квашнин встал.

— Вот и все, — сказал он. — После завтрака кто хочет, может уехать. Я с вами прощаюсь. И кое-кто из присутствующих тоже.

Банковские начали переглядываться.

— Неужели и на похороны не останешься? — холодно посмотрела на сестру Бетси.

Нина заколебалась.

— Так когда они еще будут! — вмешался Свежевский. — Расследование, небось, затянется. А мы ждать не можем.

— Мы?!

— Станислава Свежевского я перевожу в Москву, в головной офис, — небрежно сказал Квашнин. — Это мой свадебный подарок.

— Стас женится?!

— Да. На мне, — с вызовом сказала Нина.

Кто-то хихикнул, на деревянный помост упала чайная ложка, но большинство промолчали. Хотя, Нина чувствовала, что молчание это осуждающее.

— Неловко как-то, — хмуро сказала вдруг дородная дама из бухгалтерии. — После похорон — сразу свадьба. Или до осени обождете?

— Мои личные дела никого не касаются! — Нина вскочила. Свежевский дернул ее за руку:

— Сядь!

И тут вдруг встал Мартин. В руках у него был неизменный стакан с коньяком.

— Я сейчас скажу пару теплых слов. Пора. Мы все должны поздравить нашего дорогого товарища, Станислава э-э-э… отчество позабыл, да неважно. Самого нашего ценного и незаменимого работника, — среди банковских прокатился смешок. — Не могу не пожелать, чтобы и на новом месте, в головном московском офисе наш дорогой Стасик Свежевский оставался таким же деятельным работником и таким же любимым товарищем, как здесь, — все уже открыто засмеялись. — Но я почему-то думаю, что никто из присутствующих здесь мужчин ему не позавидует, — уже откровенно поиздевался Мартин. — Его блестящей карьере.

— Андрей прекрати, — хмуро сказал Квашнин.

Бобров невольно вздрогнул, подумав, что это адресовано ему. Все давно забыли имя Мартина, и уж никто не осмелился бы назвать его просто Андреем.

— Я стараюсь быть объективным, — криво улыбнулся Мартин. — И что плохого выпить за ваше семейное счастье? Счастье втроем. Или вчетвером? У тебя, Вася, кажется, есть жена. И у вас теперь будут общие дети с… — он выразительно посмотрел на Свежевского.

— Все, Мартин, хватит, — Квашнин стал медленно подниматься во весь свой гигантский рост.

И в этот момент раздался первый удар грома. Кто-то из женщин взвизгнул.

— Дождь начинается! — заволновались «счастливцы».

— Надо поскорее отсюда уезжать, не то дорогу развезет!

Все вскочили, тут же забыв и про Свежевского, и про Нину, и даже про Квашнина. Собиралась гроза. И какая гроза! Первая настоящая гроза этого сезона. Дорога с турбазы была грунтовой, к тому же в гору. А резина у многих лысая, сядет один — все остальные застрянут. Это в хорошую погоду здесь, на турбазе райское местечко. А в проливной дождь даже мобильной связи нет. К тому же здесь вчера убили девушку. Мрачное место, с плохой аурой.