Онлайн книга «Рыцарь»
|
Рыцарь не шевелился. Я чувствовала, что он смотрит на меня своими зомби-глазами, но мне было без разницы. У меня с этим чертовым бутербродом был новый чувственный опыт. Я даже не понимала, насколько была голодна. Я постоянно жила с чувством голода. Если честно, мне это даже нравилось. От ощущения сосущей пустоты в желудке я чувствовала себя красивой. Могучей. Гордой собой. Если я могу преодолеть голод, я могу преодолеть все. Могу победить любого дракона. «Видел, голод? Ты не будешь мной управлять! Я тут хозяйка, и я желаю выглядеть как Кейт Мосс!» Но иногда, если я была без еды слишком долго, случалась вот такая фигня. Я полностью теряла контроль и поедала все, до чего могла дотянуться, как прожорливое чудовище в углеводном припадке. Иногда я потом совала два пальца в рот и выблевывала свои ошибки. Иногда сто раз взбегала по лестнице. Но этой ночью мне было вообще пофиг. На какой бы дряни я ни была, но из-за нее этот бутер казался мне сделанным из радуги и фейерверков, и я только хотела сожрать его скорее, и чтобы он остался во мне навсегда. Когда я наконец сумела притормозить настолько, чтобы хотя бы начать жевать, до меня кое-что дошло. – А что ты делаешь один в тату-салоне посреди ночи? – спросила я, прежде чем успела подумать. – Я думаю, надо спросить, что ты делаешь одна в чертовой аллее на задах Литтл Файв посреди ночи? – Я первая спросила. «Господи, Биби. Просто заткнись». – Я тут работаю. – Правда? Тебе сколько лет? «Биби, остановись. Вот правда». – Так ты скажешь, какого черта ты делала в «Грехе»? – «Грех»? То место так называется? – Ты что, даже не знаешь, как называется место, где ты была? – Рыцарь резко встал и, раздув ноздри, провел рукой по стриженой голове. Расхрабрившись от выброса глюкозы, бегущей у меня по венам, я сказала практически небрежно: – Нет, не знаю. Нас туда привел приятель моей подружки. – И тебя туда впустили? Это фетиш-клуб для взрослых, а тебе с виду больше шестнадцати не дать. – Мне пятнадцать. – Вот именно. Рыцарь в возмущении прошелся по комнате и сел, широко расставив ноги, на высокую табуретку на колесиках. Он оттолкнулся ногой от шкафа с ящиками и проехал несколько метров, остановившись около меня. Теперь, когда он снова сидел, он казался менее страшным. Ну или хотя бы менее злобным. – А ты? Разве, чтобы работать в тату-салоне, не надо быть совершеннолетним? – Только если тебе платят. – Казалось, Рыцарь сдался и перестал сопротивляться моим бесконечным вопросам, что было хорошо, потому что я явно не собиралась прекращать. – А тебе не платят? – Пока Бобби платит мне чернилами. И позволяет торчать тут на выходных. – Платит чернилами? В смысле тату? Рыцарь крутанулся на стуле так, что оказался ко мне спиной, и задрал футболку, показав черные очертания доспехов, покрывающих всю его спину. По низу щита шло слово «МакНайт», которое было вписано в развевающийся староанглийский флаг. – Ага. Тату. – О господи! – Наклонившись, я рассматривала узор. Тени. – Это… это очень красиво. Рыцарь хмыкнул, что прозвучало как кашель, и опустил майку. – Красиво, да? Я сидела боком на тату-кресле, свесившись вперед, чтобы разглядеть поближе его спину, и тут он развернулся. И внезапно его лицо оказалось в сантиметрах от моего, и… и черт. Тату было не единственной красивой вещью у Рыцаря. Он улыбался, и с его острым носом и резкими скулами, покрытыми веснушками, был… ну… симпатичным. Я никогда раньше не замечала, какой он симпатичный. То, что мне дал Тони, судя по всему, было сильной штукой. Сглотнув и выпрямившись, я сказала: – Там, у тебя на тату, написано «МакНайт» [1]. Это твоя фамилия? Поэтому тебя зовут Рыцарь? – Да. – Рыцарь тоже выпрямился и снова стал смотреть своим адским взглядом. – А как тебя зовут? – спросила я. – Никак. – Фигня. Ты что, мне так и не скажешь? – Нет. Фу! Это надо же, какой противный. – А я скажу, как зовут меня, – предложила я. – Я знаю, как тебя зовут. – Да? И как же? Раздраженно наклонив голову набок, Рыцарь ответил: – Брук. Брэдли. Что-о? – Откуда ты знаешь? – Все, кто ходил в Начальную Персиковую, знают, кто ты. Твоя мама вела у нас чертово рисование. Я представила, как маленький скинхед протыкает карандашами глаза на рисунках своих одноклассников, и прыснула. – Вот так да! – Ага, – смягчился его голос. – Вообще-то это твоя мама научила меня рисовать. Я всегда приходил в ее класс расстроенный из-за… – Он посмотрел на меня и явно передумал говорить то, что собирался. – Ну не важно, и, вместо того чтобы посадить меня со всеми, она сажала меня за отдельный столик в углу, где стояла корзинка с… – Господи! – заорала я, зажимая себе рот руками, потому что на меня нахлынули воспоминания о том, как я помогала маме убирать класс после уроков. – Так это был ты! Рыцарь в удивлении поглядел на меня. – Это я наполняла твою корзинку! Мама говорила, что у нее в одном классе есть «такой особенный мальчик», у которого талант, но он плохо ладит с другими, и поэтому она сажает его за отдельный столик, который принесла из другого класса, и просила меня, чтобы я клала для него разное рисовальное в эту корзинку. Это была я! Уголок рта Рыцаря слегка поднялся. – Ну, тогда это объясняет все эти блестки и наклейки с сердечками. Мы оба рассмеялись. Ну, вернее, я смеялась, а Рыцарь покашливал. Похоже, что он не смеялся столько времени, что ему сперва нужно было выкашлять пыль. – А теперь ты стал рисовать тату. Это просто офигенно. Как я хочу скорее рассказать маме. Она будет так тобой гордиться. И она наконец скажет мне твое настоящее имя, – поддразнила я. Рыцарь кашлянул-хохотнул, на сей раз сильнее, и сказал: – Черт возьми, Брук. – Я пнула его в коленку, и на сей раз он захохотал по-настоящему. И от этого звука меня окутало теплой волной. Это было как-то очень интимно, говорить с Рыцарем о моей маме. Он ей нравился. Я вспомнила, как она рассказывала мне, какой он талантливый. Она даже сохраняла его рисунки. Там были жуткие картинки, все в кровище, и оружие, и очень детальные драконы, но она все равно вешала их на доску над своим столом. Прямо рядом с моими. |