Книга Стрелок. Путь в Туркестан, страница 19 – Иван Оченков

Располагалась школа в так называемом «Абрамовом доме», когда-то принадлежавшему знаменитому «арапу Петра Великого» Ибрагиму Ганнибалу. Для предстоящего показа была выбрана самая большая аудитория, в которой сейчас «колдовал» над своими приборами Будищев. Барановский тем временем развлекал господ-офицеров рассказами о своей пушке, снарядах, дистанционных трубках и прочих вещах, милых сердцу всякого военного моряка, будь он хоть трижды минером. К слову сказать, артиллерийский офицерский класс располагался в этом же здании, и большинство его учеников были сейчас среди благодарных слушателей.

– Ну что же, господа, кажется, всё готово! – объявил Верховский, приглашая собравшихся войти.

Те организованно вошли в класс, осторожно переступая через проложенные кругом провода, и расселись за партами. Пилкин с штаб-офицерами заняли места за кафедрой, а Барановский с Будищевым остались стоять.

– Господа офицеры, – начал свою речь Владимир Степанович. – Давайте представим, что мы сейчас не в аудитории, а на боевом корабле. Фрегате, или, может быть, даже броненосце.

– Любопытное предположение, – хмыкнул Верховский. – И где же мы, по-вашему, в кают-компании?

Ответом на шутку капитана первого ранга были сдержанные смешки, но инженер, нимало не смутившись, продолжал:

– Таким образом, кафедра, где находится его превосходительство, будет боевой рубкой, а парты господ офицеров плутонгами ^[20].

– А это что? – нетерпеливо спросил недавно поступивший в офицерские классы мичман Володя Лилье, показывая на стоящий на парте прибор с циферблатом.

– Что нужно сделать, чтобы открыть огонь по неприятелю? – продолжал Барановский. – Полагаю, ответ очевиден. Необходимо узнать дистанцию и сообщить её артиллерийским офицерам в плутонгах.

– Верно, – ответил Верховский. – Но что из этого следует?

– Соблаговолите объявить, каково будет расстояние до вражеского корабля.

– Да мне же откуда знать? Ну пусть будет пять кабельтовых!

Услышав это, Будищев повернул рукоять на стоящем перед ним механизме, отчего одновременно пришли в движение стрелки на приборах и остановились на цифре «5».

– А если восемь? – спросил начавший понимать, в чем дело, Пилкин, и по мановению руки изобретателя стрелки тут же показали на восьмерку.

– Да это же просто телеграф! – воскликнул все тот же мичман.

– Вы правы, – изобразил легкий поклон в его сторону Барановский. – Но хочу отметить, что данные приборы могут использоваться не только для передачи расстояний. Если поставить их несколько, то можно также указывать направление стрельбы, род снарядов, а также команды об открытии или прекращении огня и тому подобное. Таким образом, старший артиллерист из боевой рубки получит возможность дирижировать всей артиллерией корабля как оркестром. К сожалению, недостаток времени не позволил нам приготовить большее число циферблатов, с тем, чтобы более наглядно продемонстрировать возможности системы, но, как мне кажется, общий принцип вам понятен.

– А от чего питаются ваши приборы? – поинтересовался внимательно следивший за опытами Макаров.

– От гальванических батарей, – пояснил молчавший до сих пор Будищев. – А на корабле запитаем от судового генератора.

– От чего?

– От динамо-машины, – поспешил вмешаться Барановский.

– Это невозможно! – снова подал голос Лилье. – Динамо-машины дают сто пять вольт, чего изоляция ваших приборов не выдержит.

– Невозможно спать на потолке, – немного грубовато ответил вспыхнувшему молодому человеку изобретатель. – А для цепи поставим реостат, или понижающий трансфоматор, всего-то и делов.

– А мне нравится, – задумчиво заметил Пилкин. – Не надобно будет гонять вестовых с командами. А ежели совместить эти приборы с системой Давыдова ^[21], то может получиться очень недурственно.

Идея о подобной передаче команд давно витала в воздухе. Барановский даже работал над чем-то подобным, но по привычке собирался использовать для неё пневматику. Дмитрий, достаточно случайно узнав об этом, сразу же предложил использовать электричество и довольно быстро изготовил действующий образец, а тут подвернулась поездка в Кронштадт…

– Но это ещё не всё, господа! – снова привлек к себе внимание Барановский. – Есть ещё один прибор, который, как я надеюсь, будет иметь не меньшее значение для Российского флота.

– Да вы нас балуете, – барственно улыбнулся Пилкин. – Ну, показывайте.

– Извольте, ваше превосходительство, – кивнул инженер и обернулся к своему компаньону.

– У меня все готово, – ответил тот и жестом фокусника снял с соседнего стола покрывало.

Под ним скрывались какой-то громоздкий прибор, сплошь опутанный проводами, а также большой телеграфный ключ.

– Предлагаю вашему благосклонному вниманию, господа, беспроволочный телеграф!

– Как это? – удивился Верховский, оказавшийся ближе других к загадочному устройству.

– Он состоит из искрового передатчика и детекторного приемника, – продолжал пояснять Владимир Степанович. – Имея два таких комплекта, можно обеспечить устойчивую связь между кораблем и берегом, или несколькими кораблями в море, или же отдаленными пунктами на суше, между которыми по каким-то причинам затруднительно провести телеграфные провода.

– И что же, это работает? – не скрывая скепсиса, спросил адмирал.

– С помощью передатчика можно послать искровой сигнал, который и примет приемник. И если на то будет ваше позволение, то мы это немедля продемонстрируем.

– Вы?

– Ну, не совсем мы. Для работы с ключом приглашены два опытных телеграфиста с Кронштадтской станции. Прошу любить и жаловать, господа.

«Опытные телеграфисты» оказались усатым коренастым техником средних лет и совсем юным коллежским регистратором в новеньком вицмундире. И тот и другой чувствовали себя в блестящем обществе офицеров флота немного скованно, но старались не подавать вида.

– Ну, хорошо, приступайте.

– Соблаговолите написать сообщение, которое будет передано. Что-нибудь морское.

Услышав это предложение, Пилкин пожал плечами и написал на листке несколько слов, который у него с поклоном принял чиновник, занявший место у ключа. На долю его товарища достались наушники и через минуту они были готовы к работе.

Для начала регистратор передал несколько цифр на пробу, после чего, убедившись в работоспособности системы, начал передачу. Телеграфист уверенно записывал полученные сигналы на листок, а затем принялся за их расшифровку.