Онлайн книга «Стрелок. Путь в Туркестан»
|
– Господи, как я вам завидую! – с жаром воскликнул гардемарин. – Мы в корпусе просто изнывали от желания принять участие в боях, а вы там были и сами все видели. – Хватит сражений и на ваш век, – скупо усмехнулся Дмитрий. – Только не у нас на Каспии, – поморщился его собеседник. – Наша стезя – перевозить грузы и охранять промыслы. Так вся жизнь пройдет мимо. – Кстати, все хочу спросить. Как вас угораздило попасть сюда? – Как вам сказать, Дмитрий Николаевич. Кому-то надо было, вот жребий и выпал… – Плохо учились? – Вовсе нет! – вспыхнул молодой человек. – То есть я был, конечно, не самый лучший ученик, и моё имя не выбьют на мраморе в вестибюле корпуса, но, клянусь честью, было немало получивших куда худший балл, но распределенных в Кронштадт или Севастополь. – Мохнатой лапы нет? – Какое странное выражение… впрочем, смысл вполне понятен. Вы правы, протекции у меня нет. – Бывает. – А вы? – Что я? – Как вы получили назначение в нашу дыру? – Превратности судьбы. – Но вы же изобретатель! Почти ученый. Друзья по корпусу писали мне о ваших работах. Один беспроволочный телеграф чего стоит… – Ну, это не единственное мое преступление перед человечеством, – усмехнулся Дмитрий. – О чем вы? – широко распахнул глаза Александр. – Неужели ваши друзья не писали вам о других моих работах? – Вы про митральезы фабрики Барановского? Да, я слышал, что вы тоже приложили к ним руку, но… – Сейчас на Балтике формируется целая батарея из пулеметов, и скоро она будет здесь. – Здесь?! Погодите, вы хотите сказать, что она предназначена для экспедиции Скобелева? – Именно. – Боже мой! Как бы я хотел принять участие в этом предприятии! Увидеть Михаила Дмитриевича, этого по-настоящему великого человека! Побывать в бою… – Подставить грудь под пули, – с усмешкой добавил Будищев. – Да! Непременно! Это ведь куда почетнее, чем возить по морю муку, крупу и прочие припасы. – Без них тоже не повоюешь. – Я знаю, но душа просит подвига. Настоящего дела! – Как говорил наш полковой священник, отец Михаил: «ищущие да обрящут». – Ваши бы слова, да Богу в уши, Дмитрий Николаевич. – Ну, так высоко у меня не получится, – засмеялся тот, – а вот Макарову замолвить словечко могу. – Вы с ним знакомы? – И со Скобелевым тоже, правда, не столь близко. – Будищев! – восторженно завопил Майер. – Я вас люблю! – Тише ты, – едва не поперхнулся кондуктор. – А то люди услышат и черт знает что подумают! – Пусть слышат! Пусть все знают, что вы – самый лучший человек на всем белом свете! – пылко провозгласил Александр, а потом спохватился и уже без пафоса поинтересовался: – А что именно подумают? – Ничего, – лучезарно улыбнулся Дмитрий. – Не берите в голову. Вообще, молодые люди быстро подружились. Юного гардемарина ещё не успела затянуть окружающая его рутина, и он жадно тянулся к новым знаниям, охотно делясь в ответ своими. Будищева же подкупала в нем искренность и полное отсутствие свойственного многим морским офицерам снобизма. На пятый день однообразного плавания «Баку» дошлёпал своими большими колесами до Александровска и встал на якорь. Здешняя бухта, по словам Майера, была одной из самых удобнейших на Каспии. Впрочем, Дмитрия подробности гидрографии не заинтересовали, а сам город вызвал любопытство только как база будущей экспедиции. Он уже хотел было испросить у старшего офицера разрешения сойти на берег, но тот совершенно неожиданно вызвал его сам. – Будищев, поскольку вам совершенно нечем заняться, возьмите четверых матросов и доставьте в здешний госпиталь груз. – Слушаюсь. – Приступайте. – Разрешите взять с собой… – Майера? Сколько угодно. Только смотрите, не опоздайте. После третьего гудка «Баку» вас ждать не станет. Строго говоря, Дмитрий имел в виду Шматова, но, подумав, решил, что его он может взять с собой и без разрешения. А вот гардемарин, если оставить его на корабле, может смертельно обидеться. Майер, которого он все чаще называл просто Сашкой, воспринял предстоящую прогулку с восторгом. Как оказалось, его не слишком часто отпускали в увольнения, и он был безумно рад просто оказаться на берегу. То же можно было сказать и о Фёдоре. Никогда раньше не ходившего по морю парня сильно укачивало, и хотя он крепился, прогулка по твердой поверхности ему явно не помешала бы. Матросы, несмотря на жару, тоже были не прочь побывать в городе. Закинув на плечи тюки с медикаментами, они, весело переговариваясь, бодро пошагали вслед за Будищевым и Майером. Последним шел ещё зеленый после качки Федя. Впрочем, ничего особо интересного в Александровске не было. Город группировался вокруг пристани, на которой громоздились горы рельс, шпал и почему-то верблюжьих седел. Очевидно, их запасли как раз для экспедиции, но откуда возьмется такое количество животных, было решительно непонятно. Ещё одной достопримечательностью были два больших опреснителя, поочередно работающих и снабжающих город пресной водой. По словам местных, отсутствие природных источников воды было одним из самых главных недостатков города. Справа от пристани возвышался большой по здешним меркам двухэтажный красивый дом с балконами, служащий резиденцией начальника Закаспийского отдела. Перед крыльцом стояли две будки, в которых прятались от изнуряющей жары часовые. Рядом расположились маленькая деревянная церковь и несколько домов местных чиновников. Чуть дальше каменное здание казарм и госпиталь, для которого, собственно, и предназначался их груз. Все это было окружено каменной стеной с бойницами. Остальные здания, вроде почты, телеграфа, лавок, офицерского клуба и единственной мало-мальски приличной гостиницы, находились вне ограды. Собственно, большинство домов в Александровске представляли собой стоящие рядами кибитки кочевников. И даже главная улица в городе называется – Кибиточной. В одних проживали офицеры, в других приезжие коммерсанты, в третьих рабочие. Кое-где встречались следы попыток разбить сады, так и оставшихся безуспешными. Добравшись до места, взмокшие от груза и жары матросы осторожно опустили свою поклажу на землю и, не найдя тени, присели рядом. – Есть кто живой? – крикнул Дмитрий, постучав в дверь. Так и не дождавшись ответа, он заглянул внутрь и едва не столкнулся с каким-то седоусым служителем в белом халате поверх формы. Судя по важности, с которой тот себя держал, это был фельдшер. – Что вам угодно-с? – сурово спросил он. |