Книга Стрелок. Путь в Туркестан, страница 77 – Иван Оченков

– Ладно, возвращаемся. Господин прапорщик, вас не затруднит проводить нас?

– С удовольствием. Я сам хотел только что предложить вам. Кстати, а зачем?

– Удостоверите господина капитана, что все в порядке.

– Понятно. Что же, это можно. Большую часть работы мы уже сделали, так отчего бы и не развеяться? Богачев! – обернулся он к фельдфебелю. – Закончите без меня.

– Слушаю, вашбродь, – вытянулся старый служака.

– Кстати, со всеми этими интендантскими делами мы так и не познакомились, – вспомнил офицер, закончив давать наставления подчиненным. – Позвольте представиться, прапорщик Панпушко Николай Васильевич.

– Минный кондуктор Будищев Дмитрий Николаевич.

– Интересный у вас чин. Я думал, вы юнкер.

– И юнкер тоже. Не берите в голову, я как бы ни один такой во всем флоте. Надеюсь, что ненадолго.

– Очень интересно. У вас полный бант знаков отличия военного ордена, а вы все еще не офицер. Ой, надеюсь, я не позволил себе ничего лишнего?

– Не беспокойтесь, молодой человек, я вовсе не карбонарий, разжалованный за революционные взгляды без права восстановления в звании. Просто прошлую войну я провел в нижних чинах, где и имел несколько случаев отличиться.

– Вы, верно, весь турецкий флот на дно отправили?

– Нет, только один пароход. Остальные мои «подвиги» были на берегу, в Болгарии.

Так беседуя, они скоро добрались до пристани и обнаружили её значительно обезлюдевшей. Не видно было ни лодочников-туркмен, ни солдат, ни офицеров.

– Странно, господина штабс-капитана нигде нет, – удивился Панпушко.

– Нашего парохода тоже, – мрачно заметил Будищев.

– Может, что-то случилось?

– Это как раз понятно, – скривился Дмитрий. – Знать бы ещё что?

– Вам плохо? – обеспокоился прапорщик, заметив, как его собеседник морщится.

– Нет, просто болтанка на море вымотала, и я последние два дня почти ничего не ел. Простите, тут поблизости есть какая-нибудь забегаловка, а то я сейчас кони двину от голода?

– Да, конечно. В Чигишляре множество лавок и харчевен.

– Хоть не отравят?

– Как повезет, – дипломатично ответил офицер. – Самая лучшая кухня у господина Ованесова, но лишь в том смысле, что прочие ещё хуже. Кстати, там мы быстрее всего выясним, что же случилось и отчего ваш пароход ушел.

– Тогда пойдемте, – согласился Дмитрий и, обернувшись к матросам, скомандовал: – За мной, орлы, отстанете, я вам все перья выщипаю!

– Как скажете, господин кондуктор, – улыбнулся матрос по имени Макар. – Нам на ту сторону самим весьма способно.

Восточная часть Чигишляра делилась на две неравные части длинной площадью, имевшей громкое название Лазаревской улицы. В самом начале её стояла лачуга несколько пригляднее прочих, на которой красовалась выкрашенная ядовито-синей краской вывеска в совершенно восточном стиле: «Гостиница Iованесъ с нумерамъ для приезжимъ». По рассказу прапорщика, номера эти представляли собой две грязные сквозные каморки, но беда в том, что ничего лучшего в Чигишляре всё равно не было.

Сама же харчевня располагалась под довольно большим навесом, где стояли грубо сколоченные столы и лавки. Скатертей там не водилось отродясь, да и при здешнем климате с частыми ветрами, переносящими груды песка, они вряд ли долго оставались бы чистыми. Но запахи от стоящих поодаль жаровен доносились совершенно умопомрачительные, и Будищев тут же устроился за одним из столов.

– Что угодно господам? – радушно спросил материализовавшийся из ниоткуда хозяин с непередаваемым акцентом.

– Того самого, что так хорошо пахнет, уважаемый, – шумно втянул ноздри Дмитрий. – Нам с прапорщиком по два раза, и про моих людей не забудьте.

– Сейчас всё будет, – поклонился Ованесов, которому явно понравилось почтительное обращение моряка. – Вы садитесь сюда, а вашим матросам туда принесут. Тут у нас господа кушают.

– А что, любезный, не слыхали ли вы, отчего так быстро ушел пароход «Баку»? – поинтересовался у хозяина Панпушко, явно обрадованный приглашением.

– Знаю, как не знать, – отозвался армянин. – Другой пароход на мель сел. «Баку» пошел выручать.

– Вот видите, все и разрешилось, – улыбнулся артиллерист. – Такое тут не редкость.

– Что будете пить? – спросил купец. – Есть кизлярское, шемаханское, кахетинское, саперави совсем недавно привезли, киндзмараули…

– Лучше водки, только хорошей, – прервал его излияния прапорщик и, доверительно наклонившись к Будищеву, прошептал: – Не берите здесь ничего иного. Обманут, сукины дети, и под видом кахетинского дадут такой дряни, что во Владикавказе постеснялись бы свиньям налить.

– Конечно, хорошей, – и не подумав обидеться, отозвался хозяин. – У Ованеса только самая хорошая водка!

– Здесь и впрямь ещё ничего, – согласился молодой человек. – А вот прочие торговцы плутуют напропалую. Хотя сейчас, при Арцишевском притихли.

– А это кто?

– Здешний комендант и одновременно командир Таманского казачьего полка. Весьма примечательная личность, доложу я вам. С плутнями торговцев борется совершенно беспощадно. Недавно взяли одного. Сельтерскую воду ^[83] фабриковал из какой-то дряни, подлец. Столько людей из-за него животами мучились, вы себе представить не можете! Так вот, господин полковник приговорил ему всю свою воду выпить, а когда тот отказался, приказал своим казакам поить его насильно. Каково?

– Интересное решение, – одобрительно хмыкнул Будищев. – И чем все кончилось?

– По совести говоря, не знаю, – засмеялся Панпушко. – Говорят, за несчастного вступилась госпожа Декорваль – здешняя заведующая склада Красного Креста. Однако же пару ведер казаки в этого мошенника точно влили.

Тем временем расторопные слуги, бывшие по большей части той же национальности, что и хозяин, выставили перед посетителями два больших блюда с нежнейшим жарким, свежеиспечённый лаваш и ещё по миске с крупно порезанными овощами. Сам же господин Ованесов водрузил на стол штоф из мутно-зеленого стекла и сам разлил для дорогих гостей по железным стопкам её содержимое. Судя по всему, он хорошо расслышал рассказ прапорщика и, ничуть не смущаясь, одобрил суровые меры местного начальника:

– Для нашего брата такой человек, как господин полковник, надо! Будут бояться – будут делать лучше!

– Сами-то не боитесь под горячую руку попасть, господин Ованесов? – не удержался от колкости Панпушко.

– Мне что, моё дело чистое! – невозмутимо отвечал кабатчик.

– Ваше здоровье! – поднял свою чарку Дмитрий, которому немного надоело слушать словоохотливого прапорщика.