Книга Любовь не по сценарию, страница 16 – Ася Лавринович

Когда до дома Нади осталась буквально пара дворов, я зачем-то обернулась на одном из светофоров и обмерла. Красавчик следовал за мной, а заметив, что я его засекла, довольно заулыбался. Я тут же сделала невозмутимое лицо, хотя внутри все затрепыхалось с новой силой, и перешла дорогу. Притормозила у одной из палаток с едой, чтобы купить хот-дог, хотя сроду их не ела. Да, это был мой первый в жизни съеденный на улице хот-дог. Шла буквально вразвалочку, назло останавливаясь у каждой торговой точки и разглядывая всякую ерунду на прилавках: накрытые целлофаном книги, брелоки, леденцы, значки… Парень держался на расстоянии, тоже поедая хот-дог. Так мы плелись до самого дома Нади, жуя и изредка переглядываясь. В последний раз, когда я оглянулась, брюнет кивнул на хот-дог и показал большой палец. Не выдержав, я все-таки впервые улыбнулась.

Меня волновала эта игра. Так и не познакомившись, парень дошел со мной до самого подъезда. Я взбежала на крыльцо и быстро набрала на домофоне номер Надиной квартиры. Нырнула в подъезд и понеслась по лестнице на второй этаж. Шпильки звонко стучали в такт моему взволнованному сердцу.

– Ты чего такая раскрасневшаяся? – удивилась Надя, когда я зашла в ее квартиру. – Мороз?

– Ну да, морозно, – обескураженно отозвалась я, стягивая шарф. – С самого утра еще такой снегопад был… Совсем недавно закончился.

Я протерла замерзшие пальцы скомканной бумажной салфеткой, которую мне выдали вместе с едой в палатке.

– Обедать будешь? – спросила Надя деловито.

– Вообще-то я по дороге хот-дог съела, – пришлось признаться мне.

– Хот-дог? – Надя всплеснула руками. – Это шутка такая? С чего вдруг тебя на хот-доги потянуло? А я стол накрыла. Давай, руки мой и проходи… Может, хоть чай попьешь?

Вымыв руки, я прошла кухню и выглянула в окно, которое выходило во двор. Брюнет стоял у подъезда. Он ждет, когда я спущусь? Как мило! Испугавшись, что парень сможет вдруг разглядеть меня, я отпрянула от окна и задернула занавеску.

– Нам на кафедре еще на Новый год подарочные наборы акварели раздали, – сказала Надя, ставя на стол две чашки с горячим черным чаем. – В красивых деревянных шкатулках. В наборе сорок восемь цветов. Я для тебя оставила, знаю ведь, что любишь такое.

– Спасибо, Надечка, – кивнула я, усаживаясь за стол. Хотя самой хотелось торчать на подоконнике и наблюдать сверху за парнем.

– Как дома дела?

Я пожала плечами.

– Вроде все нормально.

Надя долго и как-то жалостливо смотрела на меня, а затем села напротив и подперла щеку рукой. Тихо, полушепотом спросила:

– Ну? Ты не передумала?

Я, обжегшись чаем, замотала головой.

– Нет, Надечка, не передумала.

– И все-таки в Репина? Не в Строгановку?

– Хочется поближе к отцу.

Надя обреченно махнула рукой.

– Говоришь так, будто вы с ним общаетесь. Он ведь даже не в курсе?

Я снова покачала головой.

– И мать с отчимом тоже?

– Что ты! – испугалась я. – Им тем более не следует пока ничего знать. Отчим с меня шкуру снимет. И сделает все, чтобы поездка сорвалась. Лучше застать его врасплох. Скажу перед самым отъездом.

– Значит, ты пока сессию сдаешь?

– Ага, ведь отчиму могут с кафедры позвонить. Я даже к репетитору по-прежнему таскаюсь, чтобы усыпить их бдительность, – призналась я. – А сама жду не дождусь того дня, когда куплю билеты и заберу документы из универа.

Надя придвинула вазочку с шоколадными вафлями и вздохнула:

– Если мать узнает, что я помогаю тебе с этим поступлением, шкуры с нас обеих снимут.

– Не снимут! – пообещала я. – Тем более, возможно, скоро в нашей семье будут кое-какие перемены, – туманно добавила я.

– Это какие, можно поинтересоваться?

Я поморщилась:

– Пока все неточно. Чуть позже тебе расскажу.

Больше всего на свете мне хотелось забрать маму с собой в Питер. И я по-прежнему наивно полагала, что мне удастся уговорить ее уехать. В новом городе мы сможем начать новую жизнь. После того как я расскажу маме про вторую семью отчима, она наверняка согласится.

– Не нравится мне, конечно, что ты все втихаря делаешь, – нахмурилась Надя.

– Другого выхода нет. Я знаю, что они меня не отпустят.

– Ну а деньги? На что ты там жить собираешься?

– Надечка, не беспокойся, у меня все схвачено. – Я накрыла ее руку своей ладонью. – Я два года почти ничего не тратила, у меня есть сбережения. А летом работать могу.

– Ты? Работать? – Надя расхохоталась. – О, наивное дитя. Ты ведь привыкла совсем к другой жизни.

– Мало ли к чему я привыкла? – рассердилась я. – Мне почти девятнадцать.

– Хорошо, – согласилась Надя. – Тебе действительно почти девятнадцать. В конце концов, ты всегда можешь вернуться домой. Знаешь же, что я поддержу тебя в любой ситуации.

Я с благодарностью посмотрела на нее, а Надя продолжила:

– Тогда еще сегодня список литературы дам для подготовки к собеседованию. И не забудь, что портфолио нужно. Работы свежие, не менее десяти штук.

– Помню, – кивнула я. – Над этим уже работаю.

– Ладно, со вступительными тоже разберемся.

Когда Наде позвонили и она вышла из кухни, я снова метнулась к окну. Осторожно отодвинула занавеску и посмотрела вниз. Парень до сих пор караулил меня у подъезда. Неужели у него нет сегодня никаких дел? А если он псих или извращенец? Хотя опасности от него я не чувствовала. А вот нечто иное, отчего перехватывает дыхание, – очень даже.

Я оглянулась. Надя громко смеялась в соседней комнате и возвращаться пока явно не собиралась. Тогда я открыла настежь одну из створок. Тут же на кухню ворвался морозный воздух. Поежившись, высунулась из окна и пронзительно по-мальчишески свистнула. Парень поднял голову и улыбнулся.

– Уходи! – громко сказала я, стараясь сдержать ответную улыбку.

– Ты очень красивая.

– Я знаю.

Он рассмеялся, посмотрел по сторонам и снова задрал голову.

– Как тебя зовут? – спросил парень, забавно щурившись от яркого света.

– Уходи! – упрямо повторила я. – Ты маньяк?

– Ага!

Я уже схватилась за оконную ручку, как парень снова громко проговорил:

– Смотри на меня всегда так, пожалуйста.

– Как?

– Как смотрела сегодня и в тот раз.

Я покрутила пальцем у виска.

– У тебя не все дома!

– Не уйду, пока не скажешь, кто ты, – предупредил он.

– Я – человек. А ты?