Книга Пленённая княжна, страница 27 – Властелина Богатова

Сурьяна продолжала двигаться мне навстречу, приподнимаясь и опускаясь, быстро и влажно нанизываясь на меня. Она тихо и часто задышала, продолжая скользить, растворяясь в блаженстве.

8_3

Тонуть в ней невыносимо мучительно, погружаться плотью во влажные, в сладкой росе лепестки. Я остановился, дыша тяжело в губы Сурьяны, огладил линию подбородка, приник к дрожащим от неги губам, собирая с них сладость. Не хотелось отрываться от нее, не выпускать из рук. Сурьяна была расслаблена, но все равно что-то тяготило ее. Словно боялась поверить в случившееся и ждала, когда наваждение рассеется и все встанет на свои места. Но она не понимает, что так, как было прежде, никогда не будет. Она другая, и я тоже. Хочу быть с ней всю оставшуюся жизнь, пустить корни глубже, чтобы сплестись с ней крепче.

Ничего, ряженка, ты еще поверишь, что это все не сон, у меня достаточно времени, чтобы убедить тебя в этом.

— Устала?

Сурьяна кивнула, взгляд затуманенный, обращенный на меня, слишком глубокий, как зеленые омуты лесных прудов, губы, припухшие от поцелуев в полуулыбке, пряди волос, разметавшиеся по подушке, горели костром. Меня пошатнуло от этой завораживающей тягучей красоты и притягательности, она тянулась откуда-то из глубины ее существа, оплетая меня сетями. Я покинул ее тело, опустился рядом, увлек ее за собой, прижимая к себе. Спи, ряженка, а завтра тебе уже не отвертеться. Будешь моей. Я вдыхал запах ее волос — он медовым нектаром тек по горлу, проникал внутрь, растворялся в крови. Я хмелел от нее.

Лучина догорала, тлея в углу, пепел падал в чашу серыми хлопьями. Струился через приоткрытый волок ночной воздух, напоенный запахом молодой травы и речным рогозом, смешиваясь с ароматом горькой смолы и соками нашей страсти. Пели полуночные птицы. И было в этом что-то большее, чем засыпать с любимой, обнимать ее в этом натопленном до духоты срубе на окраине леса в деревушке у реки. Единение не только тел — наполненность сердца, так что давила на ребра, так, что хотелось шире дышать…

…Грохот посуды, вырвал меня из сна. Открыл веки, прищуриваясь от обилия утреннего света, что лился в оконный проруб в полумрак клети, разгоняя стылые тени по углам. Хозяева уже проснулись и шумели в горнице. Я повернулся, чтобы загрести Сурьяны в охапку, прижать к себе ее сонную, вжаться напряженным естеством… да только уставился на пустую постель и смятую подушку. Лед сполз по спине к поясу, вынудив вскинуться с постели и оглядеться, выискивая вещи Сурьяны. Внутри все закаменело. Я заметался по клети зверем, подобрал рубаху, натянул на себя, следом штаны. Куда могла в такую рань пойти? Если бы по нужде какой, то почему с собой все свои вещи взяла? И сумку заплечную, и гребень? Меня ошпарило изнутри кипятком гнева от одной мысли, что Сурьяна…

Задержав дыхание, миновал переход и вышел в горницу. Хозяйка хпопотала у печи, варганя утреннюю трапезу. Увидев меня, удивилась немного, растерявшись, что сказать — я видом своим всполошенным напугал ее.

— Где дев… — осекся, едва не выдав тайну Сурьяны. Что бы хозяева ни думали, а выдать ее я не мог, — отрок где?

— Так куда ему деваться? Не видала его, княже, — отерла руки о рушник.

Стиснул до скрежета зубы, бросился из горницы на крыльцо. В голове билось одно

— неспроста она вчера отвечала путанно, отдаваясь так отчаянно пылко. Неспроста.

Сбежав с порога, я дошел до крохотной бани, куда она могла пойти в первую очередь поутру, но внутри никого, сырость только. Вернулся на порог, окидывая реку взглядом, насколько хватало видимости, но никого не берегу не было.

— Сурьяна! — рванул связками, срывая голос.

Никто мне не отозвался.

— Сурьяна!

Только жужжание ос и далекое пение кукушки. Я вернулся к заимке. Навстречу вышел Зар, видно, желая спустить к реке, чтобы окунуться.

— Случилось что?

— Сурьяна… кажется… ушла.

Зар вытянулся с сомнением, огляделся.

— Да куда она может одна уйти? Тут она, вернется. Подожди.

— А нечего ждать, Зар, — подступил я к лучнику, вглядываясь в его лицо. — Ушла она. Еще ночью ушла.

На шум из хлева вышел Кресмир. За ним девка темноволосая с соломой в косе, поправляя одежду. Увидев мужчин, закуталась в платок, пригнув голову стыдливо, пустилась прочь со двора.

— Что тут стряслось такое? — приблизился Кресмир.

— Ничего, — ответил, пронизывая взглядом изрядно помятого гридня, и направился к избе.

К столу уже подтянулся Белозар и Волод. Я пролетел мимо, что никто из них не успел меня окликнуть. Ввалился в клеть, принялся расхаживать по ней, меряя бесцельно шагами.

Ушла.

Билось в груди горячо, что не хватало воздуха и стены давили. Ушла. Гнев ослепил такой силой, что хотелось взреветь и разнести все тут. Короткий вдох, удар ногой — и скамья полетела в стену, с грохотом ударилась о брусья и, треснув, рухнула на пол. Пронизал пальцами волосы, потянул до боли и жжения в глазах.

Как она могла… так поступить… со мной! Я же душу наизнанку вывернул перед ней, а она наплевала. Проклятье! Леший бы ее побрал!

Внутри неуемного горело все, что не потушить никакой водой, так скверно я еще себя не чувствовал. Такого обмана еще не переживал. Он ядом разносился по венам, отравляя, высушивая, скручивая в узлы. Невыносимо!

Ну нет! На это мы не договаривались, ряженка! Не думай, что так легко сможешь от меня сбежать! Я бросился к своему мешку, собрал вещи, оделся и, опоясавшись, глянул на пустую взбитую постель, где еще вчера Сурьяна горячо обнимал меня и ласкала…

И покинул клеть.

8_4

Я отправился прямиком в стойло.

— Куда ты? — ворвался Зар, когда я уже седлал жеребца и приготовился выезжать.

— В Воловий Рог, — ответил, затянув сбрую, и поднялся в седло.

— Возвращайтесь в Роудук без меня, князю скажешь, что вернусь, но чуть позже.

— Может, я с тобой? Белозару поручим донести Найтару.

Я поднял взгляд, раздумывая: с одной стороны, мне хотелось быть одному и попутчики не нужны, но с другой — так поиски будут гораздо быстрее, тем более лучнику можно многое доверить, чем тому же Кресмиру.

— Хорошо, — тронув пяткам, направляясь к выходу, — догонишь.

Минув двор, на котором уже сновали гридни, собираясь в путь, я пустил коня в ворота и направил по дороге вдоль русла, притормозив животное, только когда удалился от деревеньки, чтобы Зар смог догнать меня, хотя ждать не было сил, и заминка злила.

Оглядел облитые золотом рассвета холмы. Сурьяна, верно, уже смогла уйти далеко. Несносная девчонка, одна отправилась через дикие места, не побоялась. Конечно, она пойдет каким-то окольным лутем, я приеду в городище вперед нее и буду следить за тем, кто въезжает в город — мимо меня она не проскочит.