Книга Убийца, ваш выход! Премьера, страница 39 – Найо Марш

Он послал за сержантом Бейли, представшим перед начальником с озадаченным видом.

— Пишущая машинка, — сразу заговорил он. — Без всякого сомнения, анонимное письмо напечатали на ней. Мы проверяли ее уже в вечер убийства и обнаружили отпечатки только мистера Гарденера и реквизитора. Гарденер пользовался ею по сюжету пьесы. По вашему приказанию, сэр, мы проверили ее вторично и больше не нашли на клавишах никаких отпечатков, не считая пальца Гарденера на букве Q. Сначала я был в тупике, но потом сообразил, как это вышло.

— Как же, Бейли?

— Дело в том, сэр, что после проверки машинку отнесли в бутафорскую. Все актеры, как вам известно, находились в гардеробной. Но Джейкоба Сейнта там не было, он пришел позже. Представьте, вдруг он пробрался в гардеробную и настучал письмо? Двери были закрыты, со сцены мы бы его не услышали, да и дело секундное. Бумага была уже заправлена. Он мог положить письмо в карман — обыскали его еще до этого — и преспокойно выйти. Буква Q находится сбоку, и он ее пропустил, когда стирал отпечатки.

— Где расположена бутафорская? — спросил Найджел.

— В коридоре, ведущем к служебному входу. Это скорее склад. Большие двойные двери открываются на сцену, за закутком старика Блэра другие двери, во двор. Улавливаете мою мысль, сэр? Уходя вместе с мисс Эмерелд, Сейнт минует нашего приятеля у служебного входа, выскальзывает во двор, а потом проникает на этот склад через дверцу, которая есть в больших дверях. Двойные двери на сцену заперты. Он включает одну лампу, печатает свое письмо, вытирает клавиши и исчезает. Его спутница, знающая, чем он занят, караулит снаружи.

— Настоящий изумруд! — поддакнул Аллейн.

Найджел вспомнил версию о Сейнте и дверце на авансцену и робко изложил ее. Детектив Бейли выслушал ее с присущим ему недовольным, хотя и почтительным видом.

— Не исключено и такое, Бейли, — подытожил Аллейн. — Но машинкой мог воспользоваться кто угодно, хотя бы тот же Симпсон. Давайте подумаем, кто находился ближе всего к служебному входу и мог незаметно в него проскользнуть?

Бейли вытаращил на шефа глаза и хлопнул себя по лбу.

— Черт бы меня побрал! — рявкнул он.

— Старик Блэр, что ли? — медленно проговорил Найджел.

— Спавший, как сурок, — подсказал Аллейн с невинным видом. Детектив и журналист уставились на него с отвисшими челюстями.

— Делать выводы преждевременно, но мы на верном пути, — молвил Аллейн. — Теперь складывается убедительная картина.

— Рад, что вы довольны, сэр, — бросил Бейли с неожиданным сарказмом.

— Отпечатки на письме?

— Только мистера Гарденера и мистера Батгейта.

— Ана бумаге из квартиры Сюрбонадье? Той, с поддельной подписью?

— На ней отпечатки самого Сюрбонадье и еще чьих - то — старых, не разберешь… Сейчас делают их увеличенные снимки. Когда они будут готовы, я смогу сказать что-то еще. Возможно, эти отпечатки тоже принадлежат покойному.

— Немедленно доложите, Бейли. И фотографию покажите.

— Слушаюсь, сэр.

Бейли уже выходил, когда Аллейн окликнул его.

— Вы, наверное, слышали, что с патронами мы топчемся на месте. Инспектор Фокс докладывает, что уже проверены все оружейные мастерские и спортивные магазины в стране.

— Так точно, сэр. Пока все безрезультатно, — ответил Бейли и удалился.

— Аллейн, — проговорил Найджел, помолчав, — почему бы не вытянуть из нашего реквизитора, кто крался по сцене в темноте?

— Можно попробовать, но он вполне может ответить, что не знает. Он уже ответил: «То ли мужчина, то ли женщина. Темно было…» Какой от этого толк?

— Но ведь теперь он уверен, что вы арестовали не того человека, и, наверное, ответит, кого видел, чтобы спасти Сейнта.

— Ему очень хочется спасти… убийцу, — сказал Аллейн.

— То есть Сейнта. Понимаю. А Стефани Вон? Слышали бы вы, Аллейн, то, что слышал я! Боже, я уверен, что это она! Уверен!

— Знаете что, Батгейт? Устройте себе выходной! Поезжайте за город. У меня есть для вас работенка.

— Невозможно! — ответил удивленный Найджел. — Какая еще работенка? Помните, я и так работаю.

— Я бы попросил вас съездить в Хай-Вайкомб и навести справки о Септимии Кэрви.

— Вы задумали от меня избавиться! — возмутился Найджел. — Септимий Кэрви? Черта с два!

— Я серьезно.

— С чего это вдруг?

— Я за вас беспокоюсь.

— Глупости!

— Тогда поступайте как знаете.

— Можно поинтересоваться, чем вы заняты завтра?

— Завтра я устраиваю представление в «Единороге», — сообщил Аллейн.

— Как это понимать?

— Членам труппы предписано ежедневно являться в различные полицейские участки. Всем сказано быть завтра в «Единороге» в одиннадцать утра. Я намерен реконструировать убийство.

— Как в деле Франтока?

— Слишком разные условия. В данном случае я просто прибегаю к помощи действующих лиц для доказательства моей версии. В деле Артура Уайлда я принудил его к показаниям. В этот раз театральности должно быть меньше, разве что эти прожженные шуты сами ударятся в драму.

— Мне надо при этом присутствовать!

— Вы мне там не нужны.

— Почему?

— Потому что это неприятное занятие. Терпеть не могу дела об убийстве. Результат этого расследования будет отвратительным.

— Раз уж я выдержал дело Франтока, где был убит мой кузен, то здесь и подавно выдержу.

— И все-таки вам лучше держаться от всего этого подальше.

— Какой же вы кровожадный!

Вошел Фокс.

— Готово? — спросил его Аллейн.

— Да. Сейнт лежит и ждет врача.

— Я тут втолковывал мистеру Батгейту, что не жду его завтра в театре, а он обижается, — пожаловался Аллейн.

— Инспектор Аллейн совершенно прав, — поддержал начальника Фокс. — Лучше вам держаться от всего этого подальше. Достаточно вы наслушались сегодня утром.

— Думаете, мисс Вон способна угостить меня шоколадом с мышьяком?

Детективы переглянулись.

— Как знаете. Я ухожу, — сердито сказал Найджел.

— Всего хорошего, — довольно напутствовал его Аллейн.

Найджел позволил себе сомнительную роскошь хлопнуть дверью.

Не проведя на улице и полминуты, он почувствовал себя глупо. Он был страшно зол на главного инспектора Аллейна, виновника его дурного настроения. Было уже семь часов вечера, Найджел проголодался. Он поспешил на Риджент-стрит, где выбрал венгерский ресторанчик. Изысканная трапеза не развеяла его угрюмости, как и последующие бренди и сигара. Он заплатил по счету, оставил официанту чаевые и вышел на улицу.