Онлайн книга «Шок-школа»
|
– Мама Лара, а конфетку? – умильно улыбнулась Маришка. – Только печенье. Стоп! Сначала руки вытрите, вот вам влажные салфетки. Садитесь сюда, на лавку. Быстро и ловко организовав чинное детское чаепитие, Лариса жестом пригласила Натку отойти в сторонку. В паре шагов от лавочки с пирующими мелкими она слегка понизила голос: – Видите ли, в моей жизни произошли перемены… – Я поняла, «мама Лара», – улыбнулась Натка. Лариса слегка покраснела. – Так вышло… Маришкин папа вдовец… Но это неважно. То есть важно, конечно, потому что он меня защитит, если что… Нет, все-таки неважно. – Да вы не волнуйтесь, – Натка тронула собеседницу за рукав. – А я волнуюсь! – Лариса вскинула голову, медно-красная коса дернулась и подпрыгнула. – Я за девочку Бондаревых беспокоюсь. Я подвела ее, понимаете? Взрослый человек, нянька, педагог – и не помогла ребенку, который остро нуждается в помощи. Поэтому – да, я отдам вам мои записи и расскажу обо всем кому надо, пусть эта история выйдет наружу. Может быть, тогда родственники Люси изменят свою позицию и реально займутся проблемами девочки, вместо того чтобы их замалчивать и скрывать… – Мама Лара, а конфеток точно нету? Натка оглянулась. Две присыпанные крошками – будто веснушек мало – мордахи с надеждой и подозрением смотрели на них с покривившейся лавочки. Открытый термос курился паром, красные с белым рельефные здания расплывались в акварельный фон. – У меня есть шоколадка, – призналась Натка и вопросительно посмотрела на Ларису. – Но я дам ее вам, только если мама Лара позволит. Вжик-вжик! Две пары глаз стрельнули в Натку – и сразу в Лару. – Это называется перевод стрелок, – пробормотала Лариса, явно затягивая с ответом. Вжик-вжик: двустволки с лавочки снова выжидательно прошлись туда-сюда. – Не-а, это запрос экспертного мнения, – хихикнула Натка. – Я же не специалист по воспитанию, а тут нужен педагог… – Тут не педагог, – Лариса тоже хихикнула. – Тут шоколадка нужна. А эти, с глазами-двустволками, тоже услышали волшебное сладкое слово, все поняли и радостно заулыбались. Диктофон Натка включила загодя. Как только вошла в кабинет директора, так сразу же сунула руку в раскрытую сумочку и придавила кнопку записи еще до «Здравствуйте, Эмма Францевна!» – «Добрый день… э-э-э… Наталья Владимировна?». – Наталья Владимировна, – не стала запираться Натка. Она не стала стесняться – села, не дожидаясь приглашения. А сумку открытую на соседний стул поставила – поближе к источнику звука, к Эмме Францевне. Та, впрочем, сначала помолчала. Выдержала долгую театральную паузу. Директриса просматривала какие-то бумаги на столе, вздыхала, сокрушенно качала коротко стриженной пегой головой – в ушах тряслись, разбрасывая радужные брызги, слишком крупные для такой миниатюрной дамы серьги с драгоценными камнями. Натка психологическому давлению не поддавалась – нервозности не выказывала, сидела спокойно, ровно, только головой вертела, с демонстративным интересом изучая обстановку директорского кабинета. Тот был хорош. В таком кабинете с удовольствием мог работать хоть директор банка, хоть сам президент страны. Да что работать! В таком кабинете можно было полноценно жить: и кожаный диван тут имелся, и большая плазма, и даже – Натка привстала, разглядывая, – классический английский чайно-кофейный столик в уютном закутке за подобием ширмы из горшечных растений. – Что ж, Наталья Владимировна, – Эмма Францевна сняла очки (Гуччи, черепаховая оправа, инкрустация натуральными камнями), – я должна… – А это у вас хлорофитрум? – перебила директрису Натка, дотянувшись до растения и пощупав зеленый побег. – Да. Я… – Хлорофитрум нейтрализует формальдегиды, выделяемые некоторыми отделочными материалами. – Я знаю. Но я… – Неужели вы использовали отделочные материалы, которые выделяют формальдегиды?! Очки в директорской лапке тихо хрустнули. – Наталья Владимировна! Мы с вами должны серьезно поговорить! – Конечно. Вы только не волнуйтесь, – Натка поерзала, устраиваясь поудобнее, и всем своим видом показала, что готова внимательно слушать. Даже ладошки на коленках сложила, как примерная девочка. Тщательно напомаженные губы Эммы Францевны поджались. Говорить ей, похоже, расхотелось. – Вот, почитайте, – она потянулась через широкий стол, передавая Натке бумаги. – Не смогу. Очки забыла, – нагло соврала Натка и посмотрела на инкрустированные каменьями окуляры от Гуччи. Надо было, чтобы говорила директриса. Иначе зачем Натка включила диктофон? – Хорошо-ссс, я ссс-сама, – Эмма Францевна надела очки и откашлялась перед громкой читкой. – «Директору образовательного учреждения – это, понятно, мне – от родителей учеников первого „А“ класса заявление. С целью создания в коллективе учеников нормальной рабочей обстановки и ради безопасности наших детей убедительно просим избавить первый „А“ класс от присутствия в нем ученика Кузнецова Арсения. Являясь неуравновешенным и дурно воспитанным ребенком из неблагополучной неполной семьи…» Натка вскинула голову, уже открыла рот, чтобы возмутиться – это мы-то неблагополучные? – но Эмма Францевна решительно остановила ее размашистым жестом. – «Арсений Кузнецов постоянно мешает учебному процессу, нарушает дисциплину, дерется, обижает других ребят и даже учит их плохому – например, приносит в школу подозрительные вещества растительного происхождения и настойчиво предлагает детям их попробовать…» – Это был обыкновенный клевер! – не выдержала Натка. – Кто подписал это заявление? Алена Дельвиг? – Здесь десять подписей! – Эмма Францевна подняла густо исписанный бумажный лист, развернула его к Натке и потрясла в воздухе. – И еще есть заключение психолога, нашей уважаемой Тамары Викторовны… – Уфимцевой, – кивнула Натка, недобро сузив глаза. – Так вот, психолог считает, что ваш мальчик действительно не вписывается в сложившийся детский коллектив и может представлять определенную угрозу для одноклассников. – Да вы… – И это еще не все! – Директриса припечатала к столу бумаги, вперила в Натку грозный взгляд сквозь очки, ее черно-седые волосики вздыбились – ни дать ни взять нахохлившаяся сова. – Ваш ребенок самовольно бросил школу! Прекратил посещать занятия – с начала нового года не явился в школу ни разу! – Позвольте, но он же на больничном! Сенька ногу сломал в новогоднюю ночь! – Вот! Вот к чему приводит подобное поведение! – Какое поведение? О чем вы? Он просто ночью в незнакомом доме встал, пошел… |