Книга Кристмас, страница 54 – Александр Варго

– И последнее: вам электрический свет не мешает? В глаза не светит? Выключить или оставить?

Ребята молчали.

– Если вам все равно, то выключим. Электроэнергию надо экономить! Мы законопослушные граждане, у нас все только через счетчик. Пошли, – махнул рукой своей свите Борис, и они удалились.

Раздался щелчок, и пленники погрузились в абсолютный мрак. Только теперь, очутившись одни, они почувствовали, что в подземелье стоял пронизывающий холод.

– Околеем мы тут голые, – подала голос Евгения.

– Какая жалость, – отозвался Бакунин. – А при вскрытии колясочник обнаружит, что у тебя горло покраснело. Потом вырежет, положит в банку и подпишет: «Гортань женщины 25 лет с признаками прогрессирующей ангины».

Он поерзал и убедился, что все конечности надежно примотаны к столу.

Со стороны стола Жени послышались всхлипывания.

– Хотел бы тебя успокоить, да не знаю как, – проговорил Сергей. – Вот оно, наказание, за наши грехи. А Макс-то, гнида какая, умудрился с этим маньяком снюхаться. Не зря я его всегда ненавидел.

– Что же нам делать?! – причитала девушка.

– Можно покончить с собой, – предложил Бакунин, вздохнув. – Чтобы не мучиться. Хотя это трудно, голову они привязали и еще мягкую подушечку заботливо подложили, череп пробить не получится. Если попытаться не дышать – сознание потеряешь и непроизвольно задышишь. Если набрать в рот слюны и попробовать захлебнуться…

– Хватит! – закричала Женя. – Один маньяк ушел, другой нарисовался, на нервы давит! Ты еще скажи, что язык себе можно отгрызть, и тут уже варианты: кровью истечь, или подавиться!

– Это мысль! – восхитился Сергей. – Так делали японцы, потомки самураев, когда попадали в плен. Прямо сейчас и попробую.

И он начал издавать странные пугающие звуки.

– Дурак, что ты делаешь?! – испуганно вскрикнула девушка.

Бакунин молчал.

– Сережа, – голосом, полным неподдельного переживания и боли, позвала его Евгения.

В комнате послышался кашляющий смех.

– Придурок! – заорала Женя. – Настоящий придурок!

– Ладно, не обижайся, – виновато сказал парень. – Тут, если не шутить, точно с ума сойдешь.

– Дура я бестолковая! – громко упрекала себя Евгения. – Что мне на уши не навешают, во все верю! И так всю жизнь!

– Тихо! – оборвал ее Бакунин. – Послушай!

Девушка умолкла, и в наступившей тишине явственно послышались какие-то далекие звуки. Они шли не с улицы, а откуда-то из глубины земли.

– Что это может быть такое? – недоумевающе спросила Женя. – Мы в самом подземелье, ниже ничего нет.

– Значит, есть, – сказал Сергей тихо.

* * *

Бывший участковый и Арбузов наконец выехали со двора.

– Заедем в деревню, а потом в лес, – предложил Андрей. – Так удобней.

Этнограф согласно кивнул головой, хотя едва ли слушал Аникеева. Глаза у него были мутные.

Вскоре Аникеев-младший подрулил к избе, где должен был находиться труп Ксении Петровой. Они зашли в дом и прошли в дальнюю комнату. Окоченевшая женщина с синим лицом, вывалившимся языком и развороченным горлом представляла жуткое зрелище.

– Здорово ты ее, – заметил бывший участковый, разворачивая пластиковый мешок, – я бы и то так не смог. Откуда силушка богатырская в тщедушном теле взялась?

– А я представил, что она мою дочку убила, – хмуро ответил Арбузов и отвел глаза в сторону.

– Фантазер ты, Бор, – покачал головой Андрей, – ну, давай упаковывать. Кстати, я не понял, зачем сюда ее таскали, должны же вроде на потом оставить?

– Брат твой распорядился, – ответил этнограф, – машину нельзя было выгонять, я на салазках труп по-тихому перевез. Ангелина ведьму имитировала, я с декорациями управлялся. Парень – в шоке, а Борис в соседней комнате через дырочку все представление наблюдал и, по-моему, даже на видео снимал.

– Сколько Борьку знаю, столько удивляюсь, – произнес бывший майор, – вечно что-нибудь придумает.

– А ты помнишь, кстати, – спросил Арбузов, – что в яме в «отключку» попал? Я кричу: Андрей, Андрей… Ты ни в какую! Так и пришлось за тобой лилипутку посылать, ты в этих случаях, только на нее и реагируешь.

– Привиделось плохое, – мрачно сказал Аникеев. – И когда мне Ангелина в таком состоянии является, я ее действительно за ангела принимаю. Потом очнусь, и так тошно становится. – хоть в петлю лезь!

Лицо этнографа стало напоминать маску, и он произнес глухим голосом:

– Семья привиделась?

Андрей молчал, с ожесточением запихивая труп в мешок.

– Я из-за этого на дозе сижу, – с горечью сказал Бор. – Как могло такое произойти? Что с нами сделал этот дом? Кто в нем жил, обязательно сходил с ума и кого-нибудь убивал.

– Я, кстати, тогда даже не соображал, что убиваю эту девку, как там ее? Мариной вроде звали, – вполголоса сказал Аникеев-младший. – А когда из ямы вылез, и впрямь поверил, что труп ожил. Пора, наверное, обратно мне в больничку…

Бор никак не прокомментировал слова бывшего участкового, и тот после недолгого молчание произнес:

– Кстати, в тех материалах, что я тебе давал… Там выдумка одна. Про Блюхера и колясочника-преферансиста. Все это Борькина идея. Он, когда я жил в этом доме, очень любил на старой инвалидной коляске разъезжать. Вот и придумал… Нравится ему людей разыгрывать. И к тебе я приходил по его просьбе. Он тебя «вел» постоянно, когда ты поселился. Ведьмин смех помнишь? Его идея. Коляска, которая в комнату въезжала, – тоже. И ночью во сне это он к тебе приходил, склонялся над тобой. Мы еще с ним спорили, откинешь ты копыта после такого «представления» или выдержишь. Он выиграл.

– Ты думал, я умру? – сухо поинтересовался этнограф.

– Не обижайся, но я был в этом уверен. Всегда считал вас, городских, хлюпиками, – честно признался Андрей. – На чем я остановился? Ах да. Я уже не говорю про «старинные» фотографии, про трупы в подземелье… Тот крест железный мне тоже брательник дал. Он его всегда носит, даже в бане не снимает. Где он его взял – ума не приложу. Хотя это просто уже вошло в привычку. На самом деле он относится к нему как к куску железа.

– Я верил в то, во что мне хотелось верить, – этнографа не удивили откровения бывшего участкового. – И, возможно, поплатился за это потерей семьи и разума. Хотя мне хочется верить, что какие-то остатки мозгов у меня сохранились.

Какое-то время каждый из них был погружен в свои мысли, потом Арбузов поднял голову.

– Грустно осознавать, что все, что здесь происходило, – фарс. Но…

– Что «но»? – резко спросил Аникеев. Он уже начинал догадываться, к чему клонит Бор.

– Я и сам во всем практически разуверился, – продолжал этнограф. – Даже слова бабки, ухаживающей за моей дочкой, не смогли заставить меня поверить в… В общем, когда-то я нашел один, по-настоящему ценный документ.