Книга Неприятности – мое ремесло, страница 178 – Рэймонд Чандлер

– Садись и рассказывай, сволочь! – прошипел Коперник.

Я сел, приложил платок к щеке, облизал ранку во рту. Затем снова встал, поднял отлетевшую сигарету, затушил ее в пепельнице и снова сел.

Ибарра поднес отполированный ноготь к свету. У Коперника на бровях, ближе к переносице, блестели капли пота.

– Вы нашли в машине ожерелье, – обратился я к Ибарре. – А бумаги?

Не поднимая глаз, тот покачал головой.

– Хорошо, вам я верю. Значит, так. Я никогда не встречал Уолдо до того вечера в баре, когда он зашел и спросил про девушку. Потом я вернулся домой, а на площадке у лифта на моем этаже стояла девушка в ситцевом жакете-болеро и синем платье из креп-шелка – в точности таких, как он описал. Настоящая красотка.

Коперник издевательски хмыкнул. Я не обратил внимания. Я знал, что переиграл его. Пришла его очередь это узнать.

– Я понимал, что ей предстоит дать показания. Подозревал, что знаю не все и что дело нечисто. Но я ни на миг не усомнился в ее честности. Она была просто привлекательной дамочкой, которая угодила в переплет и сама об этом не догадывалась. Я привел ее к себе, а она наставила на меня пистолет. Впрочем, не думаю, что она собиралась стрелять.

Внезапно Коперник выпрямился и принялся облизывать губы. Лицо у него было непроницаемое, как камень. Грязный влажный камень. Он не издавал ни звука.

– Этот Уолдо служил у нее шофером. Тогда его звали Джозеф Коутс. Ее имя миссис Фрэнк Барсали. Муж – крупный инженер-гидроэлектрик. Давным-давно поклонник подарил ей это ожерелье, а после она сказала мужу, что оно поддельное. Уолдо разнюхал, что за подарком стоит старая романтическая история, и, когда муж вернулся из Южной Америки и вышвырнул вон смазливого негодяя, прихватил ожерелье с собой.

Ибарра поднял руку. Сверкнули белоснежные зубы.

– Хотите сказать, он не знал, что ожерелье поддельное?

– Наверняка настоящее он сбыл, а взамен изготовил подделку.

– Возможно, – кивнул Ибарра.

– Уолдо прихватил и еще кое-что. Бумаги из портфеля Барсали, доказательства, что у него интрижка на стороне: он содержит любовницу в Брентвуде. Пройдоха шантажировал и мужа, и жену, а они даже не подозревали об этом.

– Понятно, – процедил Коперник сквозь стиснутые зубы. Его лицо по-прежнему напоминало влажный серый камень. – Не тяни, черт тебя возьми!

– Уолдо их не боялся. Даже не скрывал своего адреса. Самонадеянно, конечно, но избавляло от множества хлопот. В тот вечер миссис Барсали приехала сюда с пятью тысячами, чтобы выкупить свой жемчуг. Уолдо она не застала и решила подняться, чтобы замести следы. Уж эти мне женщины… Там мы встретились, я привел ее сюда. Это она была в гардеробной, когда Эл Тессилоре пришел убрать свидетеля. – Я показал на дверь гардеробной. – Она ткнула своей маленькой пушкой ему под ребра и спасла мне жизнь.

Коперник не сдвинулся с места. Теперь в его лице появилось что-то невыразимо отвратительное. Ибарра сложил пилку в аккуратный кожаный футляр и сунул футляр в карман.

– Это все? – спросил он мягко.

Я кивнул.

– Еще она сказала мне адрес Уолдо, и я спустился к нему, чтобы найти ожерелье, а нашел труп. В кармане у трупа лежал футляр с ключами от «паккарда». Сам «паккард» – а с ним и адрес владельца – обнаружился на стоянке. Я поехал по этому адресу. Там живет любовница Барсали. Он послал приятеля из клуба «Специа» к Уолдо, чтобы тот выкупил бумаги, да только приятель решил, что с пушкой скорее добьется своего. Однако Уолдо его перехитрил.

– Теперь все? – тихо спросил Ибарра.

– Теперь все, – подтвердил я, облизывая ранку во рту.

– И чего вы хотите? – спросил Ибарра.

Лицо Коперника исказилось, и он с размаху хлопнул себя по твердой ляжке:

– Я гляжу, наш малый не промах! Из-за какой-то потаскухи нарушает все, что можно нарушить, а ты еще спрашиваешь, чего он хочет! Я покажу ему сейчас, чего он хочет, чернявый.

– Ничего ты ему не сделаешь, – сказал Ибарра, медленно повернув голову к напарнику. – Если только выдашь справку, что не имеешь к нему претензий, и все, что попросит, в придачу. И скажешь спасибо, что показал тебе, как вести расследование.

На минуту Коперник словно оцепенел. Затем опомнился и резко подался вперед, обнажив рукоять пушки в кобуре под мышкой.

– Ну и чего ты хочешь? – рявкнул он.

– То, что лежит на столе. Жакет и поддельный жемчуг. И чтобы известные имена не трепали в газетах. Я не хватил через край?

– Хватил, – почти нежно промолвил Коперник. Он качнулся в сторону – и пушка ловко легла в ладонь. Уперевшись локтем в ляжку, он направил дуло мне в живот.

– Меньшим злом будет пристрелить тебя при сопротивлении аресту, особенно как вспомню рапорт, который я составил о задержании Эла Тессилоре. И те фотографии, которые напечатали утренние газеты. Мне противно думать, что всю оставшуюся жизнь ты будешь хихикать у меня за спиной.

Внезапно во рту у меня пересохло. Где-то далеко, словно канонада, рокотал ветер.

Ибарра поерзал ногами по полу и холодно сказал:

– Ты только что получил два закрытых дела. Все, что от тебя требуется, – оставить ему этот хлам и помалкивать перед газетчиками и перед окружным прокурором. И горе тебе, если проболтаешься.

– Я поступлю иначе, – сказал Коперник. Отливавшая синевой пушка в его руке окаменела. – И попробуй мне помешать.

– Если та женщина даст показания, все узнают, что ты подделал рапорт и предал своего напарника. Через неделю, когда при мысли о тебе всех перестанет тошнить, никто в полиции даже не вспомнит твоего имени, – сказал Ибарра.

Щелкнул взведенный курок, и палец Коперника скользнул на спусковой крючок.

Ибарра встал. Теперь дуло смотрело на него.

– А сейчас ты сделаешь так, как скажет чернявый. Опусти пистолет, Сэм, я приказываю.

Ибарра шагнул к напарнику. Четыре уверенных шага. Коперник не дышал, он словно окаменел.

Еще один шаг – и пистолет в руке Коперника заходил ходуном.

– Опусти пушку, Сэм, – мягко сказал Ибарра. – Не валяй дурака, и все останется как прежде. Если не послушаешь – пеняй на себя.

Еще шаг – и Коперник разинул рот, всхлипнул и обмяк. Его глаза закатились.

Ибарра неуловимым движением выдернул пистолет из руки напарника и отступил назад.

– Это все ветер, Сэм. Кто старое помянет… – промолвил он ровным, почти деликатным тоном.

Плечи Коперника упали, и он закрыл руками лицо.

– Идет, – буркнул он сквозь пальцы.

Ибарра неторопливо пересек комнату и остановился у двери.

– Я бы тоже пошел на все ради женщины, которая спасла мне жизнь, – сказал он, лениво разглядывая меня из-под полуопущенных век. – На сей раз вы отделались легким испугом, но учтите: как полицейский, я ваших действий не одобряю.