Онлайн книга «Дальгрен»
|
– И на плакаты посмотришь. – И книжки почитаю. В идеале – фантастику. Но я же говорю, Беллона ужасно гостеприимная. Вот тебе твоя фантазия – и рыбку… ну, не только съесть, а еще и не терзаться так остро, что отнимаешь ее у других. Вот мы и дома. Шкет огляделся – тьма толстыми пальцами давила на глаза. – Да? Тэк, ведь правда в конце квартала раньше горел фонарь? – Несколько дней назад перегорел. Сюда. Осторожно, ступеньки. Тут много мусора валяется. И кое-какой прокатился под гибкой кожаной подошвой сапога. Мягкая тьма затвердела. Эхо дыхания и шагов сменило тембр. Они миновали подъезд, спустились, поднялись. – Когда ты приходил в первый раз, – засмеялся Тэк, – я тебе велел припарковать оружие у двери. Господи, не понимаю, как меня порой терпят. Из-за двери на крышу возник далекий свет телесного оттенка. Улицы были беспросветно черны – а крышу сбрызнул свет ночи. Двумя гигантскими иероглифами, поверх прочего шрифта и не в том регистре, несущие тросы моста вздымались к своим точкам перелома и ныряли в дым. Всего один ряд домов – а за ним ночная вода вбирала мерцание уличных фонарей и дрожащую красноту пожаров. – Ой, совсем близко… Над городом из воды вырастали силуэты. Дальнего берега не видно. Будто в море смотришь – вот только мост… Осколки неба в вышине вроде бы прояснялись, но звезды их ясности не подтверждали. – Почему так близко? – Он отвернулся от парапета, и тут в хижине включился свет. Тэк уже зашел внутрь. Шкет поглядел на пакгаузы, на воду в прорехах между ними. Радость, внезапная и настойчивая, скривила мускулы рта, выдавливая смех. Но он удержал звук крохотными вздохами. Внутри набухло что-то из света. Лопнуло – он заморгал, и испод век ослепил его, – оставив по себе высоченную волну доверия, омывшую нутро. Не то чтобы я хоть на миг доверился этому доверию, подумал он, ухмыляясь. Но это доверие, и оно приятно. Он вошел в хижину. – Там так… так ясно сегодня. В бархатных складках приятного чувства блеснул малюсенький алмаз печали. – В последний раз я здесь был с Ланьей. Тэк лишь крякнул и отвернулся от стола: – Выпей бренди. – Но улыбнулся. Шкет взял стакан и сел на жесткую койку. Тэк развернул плакат. Джордж Харрисон в образе луны. – Теперь у тебя есть все три. – Шкет отхлебнул, сутулясь. Над дверью по-прежнему висел Джордж в мотоциклетной куртке. Тевтонского юношу сменил Джордж в лесу. Тэк подкатил к стене кресло и взобрался на зеленую подушку. Уголок за уголком откнопил «Латиноса на валуне». – Дай степлер? Первый плакат спорхнул на пол. Чик-клак, чик-клак, чик-клак, чик-клак – его сменило новолуние. Шкет снова сел и поверх стакана оглядел три ипостаси Джорджа, а Тэк слез с кресла. – Я… – Голос у Шкета вышел глухой, от него защекотало в глубине уха, и он улыбнулся. – Знаешь, я потерял пять дней. – Он скользил пальцами вбок по стакану, пока не сомкнулись кончики. – И где же, – Тэк отложил степлер, взял бутылку и привалился к столу, сомкнув руки на зеленом горлышке; дно бутылки сморщило ему живот, – или ты бы не сказал, если б знал, – ты их потерял? – Не знаю. – Ты вроде доволен таким поворотом. Шкет заворчал: – День. Длится примерно как час прежде, когда мне было лет тринадцать-четырнадцать. – А год длится с месяц. О да, знакомое явление. – Я потратил чуть ли не всю жизнь, валяясь и собираясь уснуть. – О таком мне рассказывали, но сам я не замечаю. – Может, я в последние дни ухитрился прохлопать сон. Тут свет почти не меняется с утра до вечера. – То есть ты не помнишь последние пять дней? – Да – а чем я занимался? Ланья… сказала, что об этом все болтают. – Не все. Но пожалуй, немало народу. – И что говорят? – Если ты потерял эти дни, я понимаю твой интерес. – Я просто хочу знать, что делал. Бренди заплескался в бутылке под Тэков смех. – Может, ты обменял последние пять дней на свое имя. Ну-ка быстро отвечай: ты кто? – Нет. – Шкет еще сильнее ссутулился. Ощущение, будто над ним издеваются, затрепетало шатким шаром на перекошенной кромке, скатилось в бархатную лузу. – Тоже не знаю. – А. – Тэк глотнул из бутылки, снова упер ее в живот. – Ну, я подумал, попытка не пытка. Не стоит, видимо, напирать. – (Заплескался бренди.) – Что ты делал последнюю неделю? Ну-ка покумекаем. – Я знаю, что был со скорпионами, – познакомился с одним парнем, Перец его зовут. И он навел меня на этот универмаг, который они собирались… ну, ограбить, наверно. – Пока что все понятно. Там вроде была стрельба? Ты вроде спас одного парня, голыми руками отбился от кого-то с ружьем. И вроде грохнул зеркалом по башке другому парню, который на тебя наехал… – В подбородок. – Точно. Саламандр мне сам и рассказал. А потом, когда еще одного чела, Сиама, подстрелили… – Его так зовут? – …когда Сиама подстрелили, ты его затащил с улицы в автобус. – И сегодня вечером ты видел, как я выхожу из этого автобуса. – Саламандр мне рассказал пару дней назад. – А со мной это было сегодня, сука, днем! – Устыдившись, он поморгал, таращась на свои ладони. – А что еще говорили? Только это случилось? В смысле, больше ничего? – По-моему, и так достаточно. – А что с Сиамом? Тэк пожал плечами. Бренди заплескался. – Кто-то из бара к нему, помнится, ходил. – Мадам Браун? – Да, по-моему, она. Но больше я ничего не слыхал. А говоришь, что не помнишь, где был. Знаешь ты не меньше моего. – Тэк подтащил кресло к столу и сел. Собрался было отставить бутылку, но передумал и напоследок глотнул. – Все, что я рассказал, ты помнишь? Шкет кивнул своим коленям. – Значит, просто время потерял. То есть я и раньше терял дни – думал, что четверг, а уже пятница. – А мы-то решили, что ты бросил нас и заделался записным скорпионом. У меня возражений нет. Выглядишь ты соответственно. Светощит и все такое. Шкет вгляделся в шар с линзами, свисающий на живот. – Он не работает. Батарейку надо поменять. – Секундочку. – Тэк открыл ящик стола. – Держи. – И кинул. |