Онлайн книга «Дальгрен»
|
Денни насупился. – Хочу посмотреть, – сказал Шкет. Денни языком оттопырил нижнюю губу. Шагнул к тахте… Щека ее прижималась к подушке, голые плечи лежали на простыне. Рука против лица резко согнута в запястье. Из-под одеяла торчала одна обведенная серым пятка – пальцы повернуты внутрь. …уперся коленом в матрас (она сказала Ыыыыы, спрятала лицо, а пятка уползла под одеяло), перебросил через нее другое колено, сел верхом и обхватил за голову. – Эй… – Из-под одеяла высунулась рука, замахала. – Черт, отпусти… – Она перевернулась на спину. – Ты что делаешь, ну… Ой, привет… – Рука обхватила Денни за бедро. – Слушай, птенчик, я сплю как сурок, ну?.. Денни опять потряс ее за голову… – Кончай… …и засмеялся. – Шкет велел тебя разбудить. – А? – Он хотел посмотреть. – В бинокль с крыши через улицу? – Он тут. – Где? – Она приподнялась и выглянула из-за его ноги. – Эй! – И затем улыбка излилась ей на лицо, мешаясь со сном, как молоко с водой, а глаза прояснились, как жадеит. – Я тебе кое-что притащил, – сказал Шкет. – Его? – Она положила голову Денни на ляжку. – Мне он нравится. Он шикарный, ужасно мило с твоей стороны. Но я адски хочу спать. – Не его. – Шкет достал книжки. – Вот чего. – И сел на постель. Футболка у нее на боку порвалась, и он видел, где начинается грудь, различал сосок под тканью. (И задумался о разнице оттенков, для которых даже он не мог подобрать иного слова, кроме «белый».) – Это что?.. – А потом она отпустила Денни; тот сел, и тахта вздрогнула. – Ой! – И, улыбаясь, взяла книжки. – Это чё вообще? – спросил Денни. – Стихи Шкета! – ответила Ланья. – Одна, видимо, тебе. – Да? – переспросил Денни. – А чего сразу не отдал? Ланья протянула Денни книжку и открыла свою. – Очень красиво получилось… Только на этой ты, кажется, немножко посидел. – Ты на меня больше не злишься? – спросил Шкет. – А я злилась? – Мне иногда кажется, что ты страннее меня. – Женское Освобождение совсем лишило нас прерогативы передумывать, хм? – Она вздохнула. – Чему обрадуются многие. – Эй, – сказал Шкет, – а ты трахаешь мадам Браун? – Нет! – Ланья в удивлении оторвала взгляд от книги. – С чего ты взял? – Не знаю, – пожал плечами Шкет. – Она любит девчонок, а ты, ну, здесь… Ланья нахмурилась. Книжка хлопнула по одеялу. – А просто дружить в этом городе уже нельзя? – Надо бы тебе ее трахнуть. – Денни от своей книжки не оторвался. – Это почему? – осведомилась Ланья. – Потому что вы друзья, – ответил Денни. Ланья еще похмурилась. Потом рассмеялась: – Контркультурный Дейл Карнеги сказал свое слово? Эй, ты мне ногу отсидел, подвинься. Денни подвинулся. – Ты все это написал? – Он перевернул страницу, поглядел на обложку, опять открыл книжку. Снова перевернул страницу, закрыл, открыл. – Эй, так вот что в этой, сука, газете рекламировали? – А то. – Ланья тоже перелистнула. – Ой, какой ты лапочка, что принес. – Она глянула на Шкета, вновь в книжку. – Только… только можно я скажу? – Что? – Я уже всем знакомым раздала книжек по двенадцать. И где-то половину знаю наизусть – выучила еще до публикации. – Это ничего. – Шкет прикинул, приятно ему или нет. – Хотела попросить тебя подписать ту, которую оставила себе. Но теперь эта моя. – Она прижала книжку к носу. – Пахнет тобой. Гораздо лучше автографа, я считаю. Денни в шестой раз закрыл свою книжку и тоже понюхал. – Тебе нравится, как Шкет пахнет? – Мммммм. – Ланья рукой обхватила Шкета за грудь и опрокинула на себя. – А тебе нет? – У меня от этого встает, – сказал Денни, – иногда. Но я не уверен, что мне нравится. Шкет лег. – Хорошо, наверно, что ты их раздавала. Я не знал, что они уже так давно вышли. Нет, ты мне теперь расскажешь, какие еще дни я пропустил. Как ты развела тут эти джунгли? – Это все колеус, – сказала она. – Он растет везде. – Жуть, – сказал Шкет. – Натуральные, блядь, джунгли у тебя. – Растения успокаивают. – Если не откусывают руки, когда их поливаешь. – Сквозь лиловую пестроту он вгляделся в оштукатуренный потолок (тоже белый, но не такой, как ткань или плоть). – А я знаю Уолли Эфрина? – Уолли? Конечно знаешь. Он из коммуны. А что? – Мы его вчера убили. Он думал, она дернется; но нет. – Что? – Вчера один наш белый мудак, из тех, что потупее, проломил ему голову трубой; до смерти. При тебе, кстати. В кухне, внизу, пока мы на балконе сидели. – Это Доллар его, – пояснил Денни. – Боже мой… – прошептала она, потрясенно помрачнев. – С Долларом ты разговаривала, он еще такой весь был… – продолжал Денни. Пока она не перебила: – …Доллара я помню. Уолли? – Уолли – это кто? – Шкет закрыл глаза. – Это который вечно про Гавайи твердил. – А. – Шкет открыл глаза. – Да. Помню. – Он… умер? – Дурацкая какая-то драка. Не знаю, что у них там случилось. Мы все там были, и никто… – Я знаю, что случилось, – сказал Денни. – Доллар – псих ебанутый! Кто-то, небось, сказал лишнее, а у Доллара отказали тормоза. Ланья поцыкала. – Типичный Уолли. Шкет, какой ужас! И что теперь будет? Он пожал плечами: – А что, например, может быть? И в этот момент Денни втянул воздух и сказал: – Ёпта, чувак! Кровожадные, сука, у тебя стихи. Вот этот, про пацана, который в шахту лифта упал… Ни хера себе… Шкет на него глянул. – «…Обе ноги… сломаны, – разобрал Денни, – мягкоголовый, желейнобокий…» Шкет резко перекатился, цапнул книжку, дернул на себя («…Эй, ты чё?..» – сказал Денни), через Ланьины колени вытянул шею, вгляделся в текст. Но Денни прочел неверно. Не угадал напрочь. Шкет лег щекой Ланье и Денни на ноги. – Ты как? – спросила Ланья, а Денни коснулся его лица. |