Книга Красный, белый и королевский синий, страница 12 – Кейси Маккуистон

Власть – это прекрасно. Внимание – просто забавно. Но люди – люди для него все. Алекс склонен чересчур беспокоиться о некоторых вещах, будь то возможность людей оплатить свои медицинские счета, вступать в брак с любимыми, не стать жертвой нападения в собственной школе или, как в этом случае, хватает ли книг у больных раком детей в Королевском госпитале Марсдена, где они с Генри сейчас находятся.

Они и еще толпа охраны заняли весь этаж, смущая медсестер и пожимая всем руки. Алекс пытается – действительно пытается – не сжимать кулаки от злости, но натянутая улыбка Генри, фотографирующегося с маленьким лысым мальчиком, утыканным кучей трубок, выводит его из себя настолько, что он едва не кричит.

Несмотря на все, это долг Алекса – быть там, с этими детьми, так что вместо злости он решает сосредоточиться на них. Большинство и понятия не имеют, кто он, однако Генри тут же представляет его как сына президента. Вскоре дети уже расспрашивают Алекса о Белом доме и о том, знаком ли он с Арианой Гранде, а тот смеется и подбадривает их, как может. Распаковав тяжелые коробки, которые они привезли с собой, и достав из них книги, он карабкается на постель, готовясь читать детям вслух под неустанные щелчки камер.

Алекс и сам не замечает, как пропал Генри, пока малыш, которому он читал, не засыпает рядом с ним. Внезапно он слышит шепот принца по другую сторону занавески.

Прокравшись на цыпочках поближе, Алекс обнаруживает, что фотографы тоже исчезли. Остался только Генри. Хмм.

Алекс тихонько крадется к стулу, стоящему у стены вплотную к занавеске. Если ему удастся сесть под нужным углом и вытянуть шею, то получится подглядеть.

Генри беседует с маленькой девочкой с лейкемией, которую, судя по табличке на стене возле ее больничной койки, зовут Клодетт. Ее темная кожа приобрела бледно-серый оттенок, а на голове повязан ярко-оранжевый шарф с эмблемой звездной птицы Альянса ^[16].

Вместо того чтобы нелепо зависнуть рядом с койкой, как ожидал Алекс, принц, улыбаясь, опускается рядом с девочкой на колени и берет ее за руку.

– Любишь «Звездные войны»? – спрашивает Генри, указывая на эмблему на шарфе, низким и теплым голосом, которого Алекс никогда от него не слышал.

– Я их просто обожаю! – не скрывает восторга Клодетт. – Когда вырасту, я хочу стать принцессой Леей – она такая сильная, умная и уверенная в себе. И ее любит Хан Соло, – сказав это, она смущается, но не отводит от принца глаз. Алекс осознает, что вытягивает шею все сильнее, пытаясь рассмотреть реакцию Генри. Любовь к «Звездным войнам» в том списке явно не значилась.

– Знаешь что? – спрашивает Генри, наклоняясь к девочке и заговорщически улыбаясь. – Думаю, ты все верно подметила.

Клодетт хихикает.

– А кто твой любимый персонаж?

– Хмм, – произносит Генри, делая вид, что задумался. – Мне всегда нравился Люк. Он храбрый и добрый, а еще он самый сильный из всех джедаев! Думаю, Люк – живое доказательство того, что, откуда бы ты ни был или кем бы ни была твоя семья, ты сможешь стать великим человеком, если будешь честен с самим собой.

– Ну все, мисс Клодетт, – весело обращается к ней медсестра, выходя из-за занавески. Генри подскакивает, а Алекс чуть не переворачивается на стуле, попавшись прямо на месте преступления. Прокашлявшись, он выпрямляется, намеренно избегая смотреть на принца. – Вы оба можете идти. Ей пора принимать лекарства.

– Мисс Бет, Генри сказал, что теперь мы с ним друзья! – почти плачет Клодетт. – Он может остаться!

– Юная леди! – восклицает медсестра. – Что за манеры! Мне ужасно жаль, ваше высочество.

– Не стоит извиняться, – говорит ей Генри. – Командиры повстанцев важнее королей. – И он подмигивает Клодетт, отдав ей честь. Девочка просто тает.

– Я впечатлен, – говорит Алекс, когда они вдвоем выходят из палаты. Генри выгибает бровь, и он тут же добавляет: – Не впечатлен, просто удивлен.

– Чему же?

– Тому, что у тебя есть чувства.

На губах Генри только-только начинает появляться улыбка, как вдруг случается сразу три вещи.

Первая: с другого конца коридора слышится шум.

Вторая: раздается громкий хлопок, пугающе похожий на выстрел.

Третья: Кэш хватает Генри и Алекса и толкает их за ближайшую дверь.

– Не высовывайтесь, – бурчит он, закрыв дверь и оставив их в полном одиночестве.

Оказавшись в полной темноте, Алекс спотыкается о швабру и о ногу Генри, и оба с грохотом рухают на кучу металлических уток. Принц первым приземляется на пол, лицом вниз, и Алекс оказывается прямо на нем.

– О господи, – бормочет Генри, его голос отдается эхом. Алекс про себя надеется, что тот приземлился лицом в утку.

– Знаешь, – говорит он почти на ухо Генри, – нам пора с этим завязывать.

– Прошу прощения?

– Это твоя вина!

– Как я вообще могу быть в этом виноват? – шипит Генри.

– Никто еще никогда не пытался застрелить меня во время президентских визитов, но стоило мне поучаствовать во всей этой королевской…

– Может, ты заткнешься, пока нас обоих не пристрелили?

– Никто не собирается нас убивать. Кэш охраняет дверь. Мне кажется, ничего и не произошло.

– Тогда хотя бы слезь с меня.

– Прекрати указывать мне, что делать! Я не твой подданный!

– Охренеть, – сквозь зубы ворчит Генри, отталкиваясь от пола. Затем он перекатывается в сторону, опрокидывая Алекса на пол. Тот оказывается зажатым между Генри и полкой с какими-то бутылками, запах которых напоминает концентрат для мытья пола.

– Не могли бы вы подвинуться, ваше высочество? – шепчет Алекс, толкая Генри плечом. – Хватит уже меня тискать.

– Поверь мне, я пытаюсь, – отвечает принц. – Тут места мало.

За дверью слышатся голоса и звук шагов. Кажется, еще не улеглось.

– Ну что ж, – произносит Алекс, – в таком случае нам нужно устраиваться поудобнее.

Генри обреченно вздыхает.

– Просто фантастика.

Алекс чувствует, как принц шевелится у него под боком, скрестив руки на груди в попытке принять свою типичную закрытую позу с ногой, застрявшей в ведре для мытья пола.

– Да будет тебе известно, – говорит Генри, – на мою жизнь тоже никогда не покушались.

– Ну поздравляю, – отвечает Алекс. – Теперь это официально случилось.

– Да уж, именно так я себе все это и представлял – быть запертым в кладовке с твоим локтем у меня под ребрами, – язвит Генри.