Книга Норвуд, страница 4 – Максим Майнер

А для меня всё это было очень странно, поскольку на мою шею бургомистр ни разу не взглянул! Да и не был он глупцом никогда. Выпивоха – да. Но не дурак.

Я потёр запястья, чтоб разогнать застоявшуюся кровь. Сердце колотилось как бешеное, гулко ухая в груди. Только сейчас – после освобождения – мне стало понятно, какое напряжение я испытывал всё это время.

Было не совсем ясно, что теперь делать – оковы сняты, но никто не давал мне разрешения уходить. Да я и сам не знал, чего больше хочу – отправиться домой или поговорить с господином Гленом, который стоял рядом, нахмурив лоб. Видимо, о чём-то размышлял.

Похоже, не я один не понимал, как действовать, поскольку старичок Cельдингер тоже тихонько сидел на краешке стула и молчал, поглядывая на интерфектора.

– Скажи мне, парень, – вдруг обратился ко мне Бернард Глен. – А бургомистр на тебя и раньше имел зуб?

– Н-нет, – я смутился. Голос интерфектора одновременно и привлекал, и подавлял. Разговаривать с ним хотелось, но почему-то было боязно.

– А на кого-то из твоих близких?

– Я сирота, господин, – под пристальным взглядом хотелось вытянуться по струнке. – Из близких людей у меня есть, разве что, только соседка – тётушка Ясуи…

– Беженка с Жёлтых островов? – господин Глен обратил внимание на необычное имя.

– Да, – тётушка Ясуи заботилась обо мне со смерти отца. – А почему вы спрашиваете? Про бургомистра, я имею в виду?

Интерфектор хмыкнул, несколько раз прошёлся по небольшой комнате взад-вперёд и только потом ответил:

– Видишь ли, всерьёз обвинять тебя в убийстве моего сына может либо дурак, – и тут мужчина бросил короткий взгляд на дознавателя, – либо тот, кто хочет свести личные счёты. Но есть третий вариант. Пытаться свалить всё на тебя, будет ещё и…

Господин Глен сделал небольшую паузу, как будто ждал, что я закончу фразу вместо него. Но как назло, в голове царила пустота, и мне оставалось только молчать.

Выждав мгновенье, Бернард Глен закончил мысль сам:

– Пытаться свалить всё на тебя, будет ещё и предатель!

На мгновение все как будто окаменели, и стало настолько тихо, что удалось расслышать шелест бумаги, потревоженной залетевшим в оконце летним ветерком. Но длилось это недолго.

– Вы думаете, наш бургомистр пособник тьмы? – я вскочил с табурета так резво, что он с грохотом опрокинулся и откатился в сторону.

Со своего места поднялся и мастер Фонтен. Однако так ничего и не сказав, он только поправил ворот, словно тот мешал ему дышать, и опустился обратно на стул.

Дознаватель Сельдингер тоже промолчал, выражая своё осуждение лишь покачиванием головы и жеванием губ. Правда, было не совсем понятно, чем именно он недоволен – словами интерфектора, моей несдержанностью или возможным предательством управителя.

– Я ничего не утверждаю, – господин Глен был спокоен. – Но некоторые странности заставляют задуматься…

Продолжать он не стал. Окинув взглядом присутствующих, остановился на мне, а потом лёгким движением головы указал на выход.

Оказавшись на лестнице, я ещё раз попытался затеять разговор о черноволосой девушке, но господин Глен вновь остановил меня, приложив палец к губам.

– Тихо, – шепнул он и стал, по всей видимости, прислушиваться к тому, что происходит в кабинете после нашего ухода. Однако ничего интересного не случилось – в помещении царила гробовая тишина.

Выждав ещё некоторое время, мужчина разочарованно махнул рукой, и мы вышли из ратуши.

– А где ваши люди? – спросил я с недоумением, оглядевшись по сторонам – вокруг никого не было. Только чалая лошадка стояла у коновязи.

– Со мной лишь Соль, – Бернард Глен отвязал животное. – Это моя лошадь.

– Думал, вы прибыли в город вместе с другими интерфекторами! – мы пересекли главную площадь и свернули на одну из трёх улиц, которые от неё отходили. Однако сразу же остановились и встали так, чтоб нас не было видно из ратуши. Мы же беспрепятственно могли наблюдать за её единственным выходом.

– Я приехал один, – господин Глен придерживал лошадь под уздцы. – Мы редко объединяемся в отряды… Только если враг слишком силён.

– А чего мы ждём? И что будем дальше делать? У вас будут для меня какие-то поручения? – вопросы сыпались один за другим. А ведь я ещё и сам хотел многое рассказать!

Бернард Глен одним коротким взглядом прервал этот поток, а затем по порядку ответил:

– Ждём – реакции на мои слова. Если здесь что-то нечисто, кто-нибудь наверняка побежит докладывать бургомистру. Дальше будем действовать по обстоятельствам, а поручений для тебя, возможно, будет несколько.

Дело шло к вечеру но было всё ещё достаточно светло, а значит, жизнь на улицах как будто остановилась. Особенно это было заметно здесь, в самом сердце нашего городка. И если на окраинах или за стенами встречались люди, спешащие по делам, слышались звуки кузниц да переругивания редких лоточников, не успевших распродать утренний товар, то столкнуться с прохожим или повозкой вблизи площади было практически невозможно. И ничего удивительного – строгие цеховые правила предписывали усердно трудиться, пока не стемнеет, а не шляться где ни попадя. Зато после заката, горожане спешили прогуляться перед сном, выпить пива и обсудить дневные новости, заполняя улицы городка руганью, смехом и страстью.

Долго ждать не пришлось. Буквально через полчаса из ратуши вышла закутанная в плащ фигура, направившаяся в ту сторону, где жил бургомистр. Понять кто это было невозможно – одежда надёжно скрывала очертания фигуры, а капюшон – лицо.

– Видишь, Норри, кто-то побежал докладывать управителю, – пробормотал господин Глен. – Значит, что-то тут и правда не так!

Интересно, откуда интерфектор знает и моё имя, и где живёт бургомистр? Ведь он сразу понял, что человек в плаще отправился именно туда. Вдруг он тоже что-то скрывает?

Судя по всему, мужчина заметил недоумение на моём лице, потому как, усмехнувшись, сказал:

– Ты становишься чересчур мнительным, Норвуд Грейс! Я прибыл в город ещё утром, поговорил со многими людьми, а тебя вызволять пошёл, только собрав необходимую информацию.

От стыда уши загорелись огнём.

Мы не стали преследовать человека в плаще. Хоть солнце и валилось набок, рисуя на мостовых длинные тени, остаться незамеченными, двигаясь за целью по пятам, было просто невозможно – трудно спрятаться на пустой узкой улочке.

И поэтому мы поступили проще – отправились прямиком к дому бургомистра, но другим путём.

Подковы лошади с цокотом бились о камни, а интерфектор снаряжался, прямо на ходу доставая из седельных сумок различные предметы.

– Я называю их Ежами, – заметив мой заинтересованный взгляд, господин Глен показал пару странных перчаток. Кроме вышитых на толстой коже защитных символов, в них были вставлены недлинные шипы из чёрного серебра.