Книга От Лукова с любовью, страница 122 – Мариана Запата

– Хорошо, Пол. Скажи мне. Прямо сейчас. Что ты хочешь услышать от меня, а? Что ты оставил меня, потому что рассчитывал, что у тебя будет больше шансов победить?

Мужчина опять изумленно открыл рот, проведя ладонью по лицу и по эластичному бело-голубому трико, которое было на нем надето.

– Почему ты всегда все выворачиваешь наизнанку, Джес? Я не меньше дюжины раз брался за телефон, чтобы позвонить тебе…

Единственное, чего мне хотелось, так это чтобы он замолчал. Заткнулся.

– Честное слово, провалиться мне на этом месте, я не хочу больше разговаривать с тобой. Никогда больше. Что бы ты ни думал или ни переживал, какие бы извинения ты ни придумывал для того, чтобы оправдать свой поступок… живи с этим. Решай свои проблемы. Если ты знаешь меня хотя бы наполовину так хорошо, как ты думаешь, ты понимаешь, что я никогда не прощу тебя.

– Джесмин, я…

– Нет. Не пытайся. Если встретишь мою маму, беги сломя голову. Если встретишь меня, разворачивайся и делай вид, что не видишь, – сказала я ему странно спокойным голосом. – Я бы простила тебя, если бы ты сначала поговорил со мной. Я бы простила тебя, если бы ты сказал, с каким трудом ты нашел партнершу, с которой можешь «работать по-настоящему». И я могла бы в конечном счете простить тебя за то, что ты выбросил меня из своей жизни. Но я этого не сделаю. Я не настолько добра. – Я отвела глаза в сторону, сделав безразличное лицо, и произнесла: – Тебе лучше уйти. У меня уйма дел, и зрители в твоем лице мне не нужны.

Пол Джонс захлопал глазами. Клянусь, у него даже слегка вибрировал подбородок. Но он в свойственной ему манере посмотрел в сторону и вздохнул, сжав губы:

– Джесмин, послушай…

– Просто уйди.

– Я только хотел сказать тебе…

– Меня это не волнует, – сказала я, снова повернувшись к нему спиной.

Он был полным дерьмом. Фу.

– Ты хотя бы знаешь, почему я так и не перезвонил тебе после всех твоих голосовых сообщений с проклятиями, которые ты мне оставляла потом? Или в тот раз, когда через несколько месяцев ты позвала меня выпить и наорала на меня?

– Не знаю, и меня это правда не интересует, – сказала я ему ровным голосом, почти как робот, глядя ему за спину, на дверь и молясь, молясь о том, чтобы пришел Иван.

Он так сильно нахмурился, что его лоб прорезали глубокие морщины. Взгляд его карих глаз метнулся прочь от моего лица, но потом вернулся назад.

– Джесмин, это потому, что через неделю Иван позвонил мне и сказал, что он со мной разберется, если я когда-нибудь снова выйду с тобой на связь.

Какого черта он несет?

– Перестань смотреть на меня так, будто я вру. Я не вру. Он позвонил мне и сказал, что, если я желаю себе добра, я должен оставить тебя в покое, но, если я не сделаю этого, он отметелит меня так, что я пожалею о том дне, когда решил заниматься парным катанием.

Иван.

Иван так сказал? Так поступил? Но это было за год того, как мы с ним стали кататься в паре, через несколько недель после того, как мы с ним надерзили друг другу в коридоре, я была в этом совершенно уверена.

Это сделал Иван?

– Еще я сказал, что уничтожил бы тебя. Ты пропустил этот фрагмент, – протрубил знакомый голос, заставив обоих нас повернуться и посмотреть на Ивана, который, слегка приоткрыв дверь, просунул голову в комнату, с идеально уложенными и намазанными гелем волосами, с чисто выбритым лицом, такой красивый и сверкающий. И он улыбался. И держал в руках красные розы.

Я любила его.

Проклятье, я представления не имела, что, твою мать, произошло и почему это произошло, но в тот момент я так сильно любила его, что мое сердце могло бы взорваться.

– Но Джесмин тоже способна на это. Она такая маленькая и изящная, что трудно представить себе, насколько она сильна. И она странным образом может рассвирепеть. Она – как маленький гремлин, лучше не окроплять ее водой, а то она взбесится, – продолжал Иван, тепло улыбаясь мне и окончательно входя в комнату в своем облегающем черном костюме. – Но тебе следовало бы это знать.

Пол минуту переводил взгляд с Ивана на меня, прежде чем отступить на шаг в сторону, подальше от меня.

– Я…

– Теперь она моя партнерша, Пол, и она и дальше будет моей партнершей. И знаешь что? Я, по правде сказать, не люблю делиться, поэтому тебе, возможно, лучше убраться отсюда, пока все, о чем я предупреждал тебя, не сбудется, – резко бросил Иван, вставая рядом со мной.

Иван не прикоснулся ко мне. Ему это было не нужно. Я знала, что он рядом, и он знал о том, что я знаю.

Таковы были наши отношения. Мы понимали друг друга. Мы знали, насколько мы доверяем друг другу и насколько мы преданы друг другу. И это значило больше любых пустых слов.

– Разве у тебя нет других дел? – спросил Иван, глядя на Пола с обманчивым безразличием.

Пол вздохнул, потом сделал шаг назад. Он бросил на меня долгий взгляд через плечо, который мог бы вызвать у меня чувство вины, если бы мне не захотелось убить его, прежде чем он направился к выходу. Он едва открыл дверь, когда наши с Иваном пальцы переплелись.

– Ты справилась с этим лучше, чем я ожидал, – сказал он, даже не понижая голоса, несмотря на то что Пол еще не вышел из комнаты.

Я быстро взглянула на него:

– Ты так думаешь?

Он кивнул с таким восторгом, что я чуть было не рассмеялась.

– Да. Мы с тренером Ли думали, что ты по меньшей мере шлепнешь его.

– Ты сказал мне не делать этого.

– Проклятье.

– Нет, я сказал тебе подождать до тех пор, пока все не закончится. Я не думал, что он действительно придет к тебе и попытается поговорить. Он совсем не знает тебя, верно? – Иван усмехнулся.

– Кретин. Держу пари, он не догадывался, что был в шаге от смерти. Я понял это по тому, каким тоном ты с ним разговаривала, а как только я увидел твое лицо, я искренне обеспокоился, не собираешься ли ты уподобиться Джону Уику ^[41], воспользовавшись расческой, которую я оставил на столе.

Я не смогла удержаться от хохота. Я не могла вспомнить, чтобы я когда-нибудь так смеялась перед соревнованиями. Никогда. Ни разу.

Дернув меня за руку, Иван заставил меня посмотреть на себя, пока я продолжала смеяться.

– Ты в порядке? – спросил он, прижимая наши сплетенные руки к своему бедру.

Я кивнула, а едва перестав смеяться и еще не согнав улыбки с лица, прищурилась и посмотрела на него:

– Ты правда звонил ему и сказал, чтобы он больше никогда не общался со мной?

В этом был весь Иван. Он никогда не говорил ерунды. Никогда. Думаю, он также был неспособен сконфузиться. Потому что он, ни секунды не колеблясь, ответил: