Онлайн книга «Все места, где я плакала»
|
6) Каждый раз, когда вы вместе, ты ищешь признаки того, что вы в одной лодке. Любовная икота усиливается. Любовь может быть безответной, но у вас не так, и это заставляет любить сильнее. 7) Случаются иногда великолепные моменты, когда ты замечаешь, как он смотрит на тебя. Ты спрашиваешь: «Что? Что такое?» Он краснеет: «Ничего». 8) Вы по очереди говорите некоторые из следующих фраз, по возрастающей: Ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься. Ты делаешь меня счастливым(ой). Я думаю, что мог(ла) бы влюбиться в тебя. Я думаю, что могу влюбиться в тебя. Я влюбляюсь в тебя. Я влюбляюсь в тебя по уши. 9) Однако ни одно из них не является Тем Самым Заявлением. Один из вас должен решиться первым. Дело даже не в том, кто осознанно это сделает, а в том, чей рот выпалит это первым ненамеренно. В твоем животе притаился безумный тролль, он разрывает твои голосовые связки, кричит изнутри: «Я люблю тебя! Я люблю тебя!» во всю глотку, и тебе все время приходится сдерживать его. 10) …А что, если он не скажет того же в ответ? Что, если это только ты? Что, если он все еще на первом уровне?! Он кажется более холодным, чем ты. Кроме случайных взглядов, вроде ничего нет. А может, ты все-таки неверно истолковала тот взгляд? 11) Это продолжается, и ты чувствуешь, как становишься все более и более безумной, беспокойство все усиливается, и ты могла бы поклясться… Люди говорят, что влюбленность должна быть прекрасной, но это беспокойство невыносимо; ты продолжаешь идти, и он продолжает идти, пока… один из вас, наконец, черт возьми, не говорит это. И ты успел первым, Риз. Не так ли? * * * Это было довольно сюрреалистично, но чертовски здорово – пить виски за кулисами вместе с The Contenders. Ну, один из тех моментов, которые не чувствуешь, когда волнуешься, а потом вспоминаешь. Я была напугана, у меня кружилась голова и я почти ничего не говорила. Но теперь момент прошел, можно оглянуться назад и подумать: «Вау, я сидела и пила с The Contenders». Мне не нужно было много разговаривать, потому что Риз болтал за нас четверых. – Итак, куда вы едете дальше? – спросил он. – О, Брайтон? Это славное место, не так ли? Я играл там несколько раз. Очень классно. Талант Риза к заведению новых друзей и их очаровыванию был просто невероятен. Концерты, которые он давал в Брайтоне, были ничтожны по сравнению с их выступлениями – задворки мелких пабов против огромных арен. Тем не менее то, как он говорил – с небрежным высокомерием? – заставляло всех согласно кивать, и они даже повторили за ним: «Славное место». Я медленно осушила свой стакан, размышляя над тем, помогал мне алкоголь или вредил. Мой желудок стянуло новыми узлами. Горло горело непонятно от чего: то ли от виски, то ли от желчи. Ханна была необычно тихой, сидя рядом со мной и молча потягивая свой напиток. И Джек, самый большой поклонник The Contenders, тоже умолк. Он просто стоял рядом с Ризом с открытым ртом. Майк опрокинул остатки виски, оглянулся и заметил, что у меня дрожат руки. – Ты боишься? – спросил он. – Мне страшно, – призналась я. – Очень постараюсь не испортить вам все, но… – Да ничего ты не испортишь! Мы слышали твое демо. Так что это нам надо волноваться, как бы не облажаться после тебя. Услышав это, Риз придвинулся ближе и обнял меня за плечи, целуя в макушку. – Амели всегда так боится сцены, – объявил он всем. – Я пытаюсь убедить ее, что она потрясающая, но пока не выходит. – Но страх сцены – это хорошо, – сказал Майк, наполняя свой бокал. – Адреналин заставляет нас работать лучше. В тот день, когда я перестану нервничать перед концертом, мне действительно будет о чем волноваться. Я не уверена, но мне показалось, что рука Риза сжала мое плечо слишком сильно. – Да, конечно, – согласился он, откидываясь назад и слегка выпячивая грудь. – Я тоже всегда ей так говорю. Все разговоры о боязни сцены заставили меня задрожать еще сильнее. Из-за двери высунулась голова помощника: – Ты готова? Я зайду за тобой через десять минут. Там собралась хорошая толпа для такого раннего концерта. Видимо, друзья пришли поддержать тебя. – Боже. Я выскользнула из-под руки Риза, извинилась и бросилась в туалет. Меня вырвало виски – третья рвота за день. Закончив, я уставилась в мутные глубины унитаза, хватаясь за ободок в паническом страхе, что эта тошнота не пройдет до начала выступления. Вцепившись в фаянс, я почувствовала слабую, но острую боль. И неожиданно вспомнила об Алфи. Он всегда был так хорош в обращении со мной и моими нервами – убирал волосы с моего влажного лба, одалживал куртку, если меня трясло. Риз даже не проверил, что со мной, с тех пор как я выбежала из гримерки. Я слышала его голос через стену, когда он рассказывал про свои песни Майку. Раздался тихий стук, и мое сердце воспарило в надежде, что это все-таки он. – Да? – крикнула я, все еще обнимая унитаз. – Это Ханна. Ты там в порядке? Меня охватило разочарование. – Вроде да. – Можно войти? Спотыкаясь, я встала, повертела ручку и распахнул дверь. – О боже, – сказала она, увидев меня. – Давай добавим немного красной помады на это лицо, чтобы немного взбодрить его. – Неужели я так плохо выгляжу? – Я повернулась к зеркалу над раковиной. – О… ладно. Ханна засмеялась и порылась в своей сумке. – Твое сочетание таланта, амбиций и парализующего страха сцены довольно забавно. В некотором роде. – Она сняла колпачок с губной помады, решительно притянула мое лицо к своему и велела мне раскрыть рот. – Ты ведешь себя так, словно тебя собираются публично повесить. – А разве нет? – спросила я полушутя, и Ханна закатила глаза. – Нет. Я слышала тебя на шоу талантов. Ты всех поразишь. – Она отодвинулась и окинула взглядом проделанную работу. – И, как сказал Майк, нервы – это нормально. Они помогают выступать. А теперь сделай такое лицо… Да, правильно: всех сразишь, как купидон. В дверь туалета снова постучали. И опять это не Риз. – Осталось пять минут! – прокричали мне. – Она идет, – отозвалась Ханна. – Вуаля! Теперь губы отвлекают внимание от бледности лица. – Она положила помаду обратно в сумку. Я повернулась, чтобы посмотреть на результат, и мои глаза выпучились. Я редко пользовалась косметикой, не говоря уже о ярко-красных помадах, и сейчас была совсем на себя непохожа. Сконцентрировалась на этих красных губах – они сделали мое лицо более живым. На самом деле, выглядело это… хорошо. Ханна заметила, как я поворачиваюсь туда-сюда. |