Онлайн книга «Освобожденная возлюбленная»
Встав в очередь, чтобы заказать большой латте, он осмотрелся. Тут была целая куча народу, но Голдберг уже занял им столик у окна. Не удивительно. Этот хирург всегда рано приходил на встречи – он, возможно, сидит тут уже добрых пятнадцать, двадцать минут. Но парень не выискивал в толпе Мэнни, а рассматривал бумажный стакан, будто пытался силой мысли сдвинуть свой капучино. А… все ясно. – Мануэль? – позвал парень за стойкой. Мэнни забрал свой заказ и начал пробираться сквозь кофеманов, галерею стаканов, CD и треугольных белых подставок, указывавших на специальные заказы. – Привет, – сказал он, сев напротив Голдберга. Хирург поднял взгляд. И внимательно осмотрел его: – Эээ… привет. Мэнни глотнул кофе и откинулся на спинку стула, изогнутые бруски которой врезались в позвоночник. – Как ты? – Я… в норме. Боже, ты потрясно выглядишь. Мэнни потер щетину на подбородке. Какая ложь. Он не почесался побриться и оделся во флисовую фуфайку и голубые джинсы. Едва ли сойдет для обложки журнала. – Давай без шуток. – Мэнни сделал еще один глоток своего латте. – Что ты хотел мне рассказать? Взгляд Голдберга метался по всем направлениям. Пока Мэнни не сжалился над ним: – Они хотят, чтобы я взял отпуск, так ведь? Голдберг прочистил горло: – Руководство больницы думает, так будет лучше для… всех. – Они предложили тебе побыть главным, да? Он снова прокашлялся: – Эээ… Мэнни поставил стакан на стол: – Все нормально. Нет, серьезно. Я рад… ты прекрасно справишься. – Мне жаль… – Голдберг покачал головой. – Я… Это просто так неправильно. Но… ты всегда можешь вернуться, знаешь, позже. Кроме того, отдых пошел тебе на пользу. То есть, ты выглядишь… – Потрясно, – сухо сказал Мэнни. – Ну-ну. Вот что люди говорят тем, кого жалеют. Какое-то время они пили свой кофе в тишине, и Мэнни стало интересно, думал ли парень о том же, о чем и он: Боже, как же все изменилось. Когда они были здесь в первый раз, Голдберг нервничал так же, как сейчас Мэнни, но причина этого была в совершенно другом. Кто бы мог подумать, что Мэнни отправят на скамейку запасных. Тогда он целился на самый верх, и ничто не могло его остановить… и не остановило. Из-за чего эта просьба от руководящего состава стала для него сюрпризом. Вообще-то, он не был так уж расстроен. Он чувствовал себя… как-то отстраненно, будто все происходило с кем-то, кого он однажды знал, но с кем давно потерял связь. Да, все это серьезно, но… ему пофиг. – Что ж… – Его оборвал зазвонивший телефон. И то, как Мэнни задергался, чтобы вытащить эту штуку, будто флис на нем загорелся, показало, что действительно имело для него значение. Но звонила не Пэйн. А ветеринар. – Я должен ответить, – сказал он Голдбергу. – Две секунды. Да, Док, как… – Мэнни нахмурился. – Серьезно. Ага. Да… да… ага… – Улыбка медленно расползлась по его лицу, пока он не засиял, как прожектор. – Да. Я знаю. Это гребаное чудо. Повесив трубку, он посмотрел через стол. Брови Голдберга покорили высоты его лба. – Хорошие новости. О моей лошади. И эта пара бровей взлетела еще выше: – Не узнал, что у тебя есть лошадь. – Ее зовут Глори. Она породистая. – Ого. Ничего себе. – Я люблю скачки. – Не знал об этом. – Да. На этом разговор о личном закончился. И Мэнни понял, как много они говорили о работе. В больнице они с Голдбергом часами трепались о пациентах, персонале и управлении отделением. Сейчас? Им почти нечего было сказать друг другу. И все же он сидел напротив очень хорошего мужчины… который, возможно, станет следующим главой хирургии в больнице Святого Франциска. Совет директоров, конечно, проведет поиски национальных масштабов, но выберут именно Голдберга, потому что другие хирурги, пугливые, предпочитавшие стабильность, знали его и доверяли ему. И им следовало. Голдберг блистал техникой в операционной, был подкованным руководителем и даже более сдержанным, чем сам Мэнни. – Ты прекрасно справишься, – сказал Мэнни. – Что… ох. Это ведь временно, пока ты… знаешь, не вернешься. Парень, казалось, верил в это, что было проявлением его доброй натуры. – Ну, да. Мэнни поерзал на стуле, и, по-другому скрестив ноги, огляделся… и увидел трех девушек напротив. Им было по восемнадцать или около того, и, как только он встретился с ними взглядом, они захихикали и опустили головы, будто бы не пялились на него. Испытывая такие же чувства, как в спортзале, Мэнни перепроверил себя. Неа. Все еще совсем не голый. Какого черта… Когда он поднял взгляд, одна из них встала на ноги и подошла к нему: – Привет. Моя подруга считает тебя горячим парнем. Эм… – Эээ, спасибо. – Вот, ее номер… – О, нет… не надо. – Мэнни взял клочок бумаги, который она положила на стол, и сунул его обратно ей в руку. – Я польщен, но… – Ей восемнадцать… – А мне сорок пять. При этих словах у девушки отвисла челюсть: – Быть. Не. Может. – Нет. Может. – Он провел рукой по волосам, задумываясь о том, когда это он решил податься в «Сплетницу» или еще что в этом же духе. – И у меня есть девушка. – Вот как, – улыбнулась девица. – Ничего страшного… но ты мог бы просто сказать. Не обязательно лгать о том, что ты старпер. На этой ноте она медленно отчалила, и, когда села обратно за свой столик, оттуда раздался коллективный стон. А затем Мэнни получил парочку подмигиваний. Он посмотрел на Голдберга: – Дети. То есть, ну, в самом деле. – Эм. Да. Ладно, пора положить конец этой неловкости. Выглянув в окно, Мэнни начал планировать свой уход… В стекле он увидел отражение своего лица. Те же высокие скулы. Тот же квадратный подбородок. Те же самые губы и нос. Те же черные волосы. Но что-то было не так. Наклонившись, он понял… его глаза были… – Эй, – тихо произнес он. – Я сгоняю в туалет. Присмотришь за моим кофе до нашего ухода? – Конечно. – Голдберг с облегчением улыбнулся, будто был рад и стратегии отступления, и заданию. – Не торопись. |